Старуха не спеша опустилась на скрипучий табурет.

– Fumantem carnis!

Слова несчастной девушки произвели сильное впечатление на старуху. Пожилая хозяйка взвизгнула и вскочила на ноги, опрокинув табурет. Он с грохотом вылетел на середину комнаты. Армандо с удивлением посмотрел на нее. Она замерла, вытянув правую руку вперед, пальцы сжимали огромный нож, который старуха все это время прятала за спиной. Прикрывавший голову платок распахнулся, волосы растрепались, глаза неистово блестели.

– Ты лжец! Убирайся и уноси эту тварь! Tabula Matres[2] не место в моем доме!

Армандо попятился, невольно прикрыв собой лежащую без сознания девушку:

– Что случилось? Почему вы мне не верите?

– Я же сказала – убирайся. Ты не можешь быть другом епископа.

– Я не лгу вам! Поверьте! Не гоните нас!

Не ответив на вопрос Армандо, старуха посмотрела в окно.

– А впрочем, чего это я? – Она хитро улыбнулась. – Жди здесь и не думай уходить.

Сказав это, женщина попятилась в сторону двери. Видя, что Армандо неподвижен, она поспешно выбежала во двор.

– Скоро мы снова ощутим запах горящей плоти.

Эти слова старуха прошептала себе под нос, но молодой человек их услышал.

Через несколько минут Буланый с двумя седоками на спине быстрой рысью мчался по извилистой дороге, покидая маленькую деревушку. Когда с десяток селян, вооруженных вилами и топорами, ворвались в дом негостеприимной старухи, их ожидал лишь старый табурет, одиноко лежащий на полу посреди комнаты.

Они преградили дорогу, встав цепью на пути. Армандо собрался придержать коня, но Буланый, увидев людей, и сам замер как вкопанный. Лиц тех, кто преградил дорогу, рассмотреть было нельзя. Они были скрыты капюшонами плащей, но Армандо понял: это женщины. Юноша потянул узду, желая объехать странное скопище, но Буланый стоял недвижим, словно злые чары приковали его к земле. Юноша отпустил поводья и, придержав тело незнакомки, соскочил с коня:

– Вы позволите нам проехать? Мы спешим. Моей спутнице нужна помощь.

Он чувствовал, что голос его дрожит, и это настораживало. Армандо – воин, прошедший множество сражений и битв, оробел перед кучкой разъяренных женщин. Одна из преградивших путь вышла вперед и откинула капюшон. Армандо вздрогнул, и не он один. Буланого было не узнать. Верный конь бил копытом, раздувал ноздри и хрипел. Глаза коня расширились, словно к ним поднесли раскаленный металлический вертел.

– Я донья Пилар, – произнесла предводительница женщин. – Возможно, ты слышал обо мне?

Армандо отрицательно замотал головой. Волосы говорившей напоминали просмоленную паклю. Тяжелые рубиновые серьги оттягивали уши настолько, что их мочки едва не касались плеч. Кривые зубы напоминали искореженные прутья металлической решетки, но больше всего пугали глаза, точнее один, так как вместо другого в глазницу ужасной старухи был вставлен желтоватый протез с высеченным на нем подобием зрачка.

– Значит, ты не из местных, – хмыкнула ведьма. – Здесь каждый слышал о донье Пилар.

– Да, я не здешний. Я солдат и еду к отцу Фабио, чтобы наняться на службу.

При этих словах фурия дернулась, а в рядах ее спутниц послышалось возмущенное шиканье. Армандо показалось, что он потревожил логово змей.

– Значит, ты не слышал о Tabula Matres. – Старуха скептически покачала головой.

– Эти слова мне знакомы. – Армандо немного осмелел. – Видимо, местный народец не особо жалует ваше братство?

Толпа женщин снова осуждающе зашипела. Но предводительница ведьм лишь усмехнулась:

– Мы не братство. В Tabula Matres одни лишь женщины. Мы называем друг друга сестрами, и одна из нас сейчас лежит на луке твоего седла.