– Какой? – шмыгнула носом опечаленная Виолетта.

– Надо помочь Анне почувствовать себя эффектной и желанной.

– Как?

– Это я беру на себя. Пивом ты уже вчера проставилась. С тебя только стирка футболки. Ну, и можно еще вкусный ужин. Я жутко оголодал. Мой дед ни фига не умеет готовить, – поморщился, гладя урчащее брюхо, физрук.

****

Довольный Витька после сытного обеда курил на крылечке, когда будущая теща на велосипеде вторглась к нему во двор.

– Здравствуйте, Евгения Максимовна, – подскочил он, резво схватив метлу и замахав ею по чистому двору.

– Здравствуй, Виктор, а где Аня? – припарковала транспорт Евгения, разминая руками усталые после долгого пути стройные голени в обтягивающих лосинах.

– В огороде что-то садит, – указал он веником за дом.

– А ты почему не помогаешь? – красиво, но опасно нахмурилась теща.

– Уже бегу, – схватив лопату, пошагал он в огород, крича на ходу, – Аня, твоя мама приехала!

Евгения Максимовна выбор дочери не одобряла, но и не вмешивалась. Она считала, что каждый сам по жизни должен собрать заслуженные грабли. Ее сорокалетний, но гладкий лоб помнил шишки, набитые по жизненному пути, и благодарил судьбу за каждого из трех шалопутных мужей, приведших женщину к уму и достатку.

Пока мать с дочерью обнимались и секретничали, Витька показательно копал грядку и злился на эффектную тещу, по молодости годящуюся дочери в сестры, за испорченный сельхозработами выходной. Его раздражало, что стройная зеленоглазая Евгения Максимовна зарабатывает больше иных в поселке, держа за яйца собственную птицефабрику и всех особей мужского пола, попавших в ее ареал.

Красивая командирша велела ему копать от забора до ужина и увела дочь в дом вместе с привезенным тортиком.

Витька через пятнадцать минут устал притворяться послушным и работящим, но теща периодически выглядывала из окна. Скрипнувшая калитка по уважительной причине позволила ему бросить лопату. Во двор вплыла баба Капа.

– Горбатишься, родимый, – позавидовала она халявной рабочей силе, которой у нее на грядках по-прежнему не наблюдалось, – а училка твоя уж с физруком мутит, – шепотом отомстила она соседу за свой некопаный огород, улыбаясь машущим из окна женщинам.

– Не моя она вовсе, – отперся парень, но схватил лопату и неистово завыворачивал комья земли, представляя, как закопал бы прелюбодейку, мгновенно променявшую его на другого. Хоть бы пострадала для приличия, овца, чтоб сохранить его мужское достоинство.

Евгения Максимовна оценила усердие зятя и позвала его со старухой пить чай. Баба Капа с радостью поковыляла на торт, а Витька, от ее новости потеряв весь аппетит, вышел на улицу.

К дому училки эффектно подкатил урчащий мотоцикл. В спрыгнувшей сзади девушке он узнал Виолетту, гордо отвернувшуюся в другую сторону.  Из-за руля слез упитанный физрук и, по-хозяйски схватив за талию, присосался к губам девушки. Влюбленная парочка, воркуя, скрылась в доме. Витька со психу пнул столб забора, увенчанный равнодушной скульптурой из Мурзика.

– Вот стерва! – пожаловался он сочувственно звенящему цепью Шарику, прыгая на одной уцелевшей ноге. – Говорила, любит. Стихи любовные читала. А сама!

Пес поднял заднюю лапу и журчанием отомстил столбу и училке за физическую и психологическую травму легкомысленного хозяина.

****

– Как я и обещал, сработало! Твой бывший рвет и мечет, – осторожно выглянул из-за шторки на улицу Данил в унисон с прищурившейся с подоконника сфинксихой.

– Андреич, ты ужасный нахал! Целоваться мы не договаривались, – стукнула его по плечам смущенная Виолетта. О том, что поцелуй ей понравился, она, конечно же, промолчала.