Удивительно, но простые слова драконьей няни всколыхнули что-то в съежившейся, обожженной дыханием лютого холода душе принцессы. Она почувствовала себя цветком, оживающим под навалившимся на него сугробом.

Как часто в детстве они с Виолой горевали, что они, дочери огненного мага и горной волшебницы, не унаследовали дара от родителей. Никто из семерых детей Роберта и Хелины. Но кронпринцу Лэйрину дар достанется в наследство, а принцессы так и останутся обездоленными.

Потом, когда принцессы повзрослели, Виолетта уже понимала, что чем выше дар, тем больше платит миру одаренный. Она замечала, как иссушает отца его внутренний огонь, как сводит с ума. Не зря его прозвали за глаза «Бешеный рыжий бык».

Вот и трехсотлетний Алэр… Это магия сводит его с ума. Огромная, божественная власть над миром, доставшаяся обычному человеку, созданному не как сосуд для таких сил.

Что будет, если налить раскаленный свинец в тонкую фарфоровую чашку? Она лопнет.

Хоть бы поскорее, — вздохнула Летта и тут же устыдилась. Нельзя желать зла другому. Призванное зло сначала приходит к тебе.

Принцесса мысленно сделала отвращающий знак, представила зеркало — символ вод, отразивших лик Безымянного — и повернула его над головой отражающей стороной вверх.

— Спасибо за подсказку, Мара, — улыбнулась она. — Наверное, имя для эйхо должно быть на священном?

— Хорошо бы, — кивнула нянька. — Ведь в этих дитятках — чистая магия, а что она, как не дар айров? Только вот что. Надо, чтобы новое имя несло в себе частичку старого.

Летта задумалась. Она знала священную речь очень поверхностно, в основном, из церковных псалмов и гимнов, да и те большей частью зубрила, а не понимала смысл.

— Нареку тебя Зиантрой, — она осторожно погладила малышку по блестящим ледяным рожкам. — Зиантра — спасающая. Или просто Зи.

— А ведь в самую суть! — умилилась Мара.

— А где леди Исабель? — спохватилась принцесса.

Ответила фрейлина Эбигайл:

— Она беседует с кронпринцем Игиниром. Его высочество пришел осведомиться о вашем здоровье, но целитель запретил вас беспокоить.

Стрела ревности пронзила сердце принцессы. Ее камер-фрейлина до сих пор болтает с посторонним мужчиной?

— Мне уже легче. Позови ее, — приказала принцесса. Эбигайл метнулась за дверь. А Летта перевела взгляд на служанку. — А ты, Мара, можешь пока быть свободна. Зиантра побудет со мной.

— Я тогда вещи ее принесу. Принцесса Осияна задарила малышку, чего только нету… — уже на пути к двери пробормотала нянька и посторонилась, пропуская леди Исабель.

Из-под полуопущенных век Летта наблюдала, как неспешно, с достоинством камер-фрейлина входит в гостиную. На ее смуглом лице играл румянец, очень красивший девушку, полные губы улыбались, а взгляд больших и темных, как южная ночь, глаз был туманным, с поволокой.

Обжигающая красота, манящая. И приманивала она ее любимого! А Летта ничего не могла сделать. Ни взглядом, ни жестом нельзя показать ни своей любви, ни своей ревности. Если кто-то догадается, ей не жить…

— Леди Исабель, подайте мой экземпляр брачного договора, — распорядилась Виолетта.

Она заметила, как удивленно взметнулись ресницы камер-фрейлины, но та быстро взяла себя в руки, прошла к одному из сундуков и, сняв магическую печать, повернула ключ, откинула крышку и вытащила ларец, где хранила драгоценности и документы.

Тот тоже был опечатан шаунской магией, очень эффектной: ларец обвивал маленький дракон песочного цвета. Исабель погладила его по голове, снимая заклятие, и дракон поднял каменную голову, оскалился с шипением, но, признав хозяйку, рассыпался, словно горсть песка, и исчез.