Он поставил невредимый кубок и поклонился с удивительной грацией для такого массивного тела.

— И вы меня простите, — чуть покрасневшая Летта отдала ему поклон как равному.

— Вас-то за что? — удивился лорд западных пределов.

— За несдержанность.

— Заметано. Мы оба не сдержались, — рассмеялся принц. С его звериной мордой выглядело это чудовищно, но Летта не дрогнула лицом. При дворе ее папеньки еще и не такие монстры водились, вспомнить хотя бы прекрасноликих Адель и Агнесс. А этот принц не показался ей злобным, несмотря на устрашающий вид.

Позади резко распахнулась дверь, подул пронизывающий сквозняк, и нежный женский голос, похожий на перезвон хрустальных колокольчиков, спросил:

— Я все пропустила? Наша новая мачеха уже здесь?

Виолетта медленно оглянулась. Так вот они какие, северные оленихи… то есть, ласхини.

Принцесса Гардарунта выросла с осознанием своей красоты. Об ангельской внешности дочерей Огненного короля слагали баллады менестрели. Виолетте, едва она уронила первую кровь и начала превращаться из нескладной девочки в очаровательную девушку, неустанно посвящали стихи и поэмы барды и менестрели. За взгляд и улыбку золотоволосого и синеглазого ангела сражались и юные, и более мужественные рыцари.

Младшая королевская дочь и ее сестра-близнец привыкли к обожанию и поклонению.

Но только сейчас, глядя на дивную беловолосую деву, явившуюся в морозном облаке, Летта осознала, насколько она сама… обыкновенна.

Незнакомка была волшебна. Ее глаза переливались и мерцали, как северное сияние в ночном небе. Ее нежно-розовая кожа искрилась и сияла, ее усеянные бриллиантовой крошкой густые белокурые волосы походили на замерший водопад и спускались до колен крупными локонами, перевитыми драгоценными лентами.

Рядом с лебединой статью и ослепительной во всех смыслах красотой незнакомки Летта казалась блеклым и серым утенком.

И вместе с тем запомнить облик девы оказалось невозможно. Он рассыпался на детали, как камушки в разбитом калейдоскопе. Треугольное лицо и розовые, чувственные губки сердечком, длинная шея и покатые плечи. Тончайшая талия, которую обнимал вышитый каменьями пояс. Точеная ножка, выглядывавшая в бесстыдно высоком разрезе узкой фиолетовой юбки.

— Любимая дочь императора Севера, принцесса Эмерит, леди-протектор Северного предела, — представил ее кронпринц Игинир.

Летта развернула плечи, поклонилась как равной и улыбнулась:

— Так вот она какая, сияющая драгоценность Севера.

Губы северянки дрогнули, обозначив легкую пренебрежительную усмешку:

— Так вот каковы воспетые в балладах золотые гардарунтские розы. Я ожидала большего.

Летта призвала все силы, чтобы не дрогнуть под надменным взглядом этой… Снегурочки. Что бы ответила на ее месте злючка Адель или ядовитая Агнесс? Уж они-то не стали бы терпеть такое вопиющее пренебрежение.

Нет, не буду им уподобляться. Это очередное испытание, — напомнила себе Виолетта.

— Я тоже, — ее улыбка стала ироничной. — Впрочем, сложно ожидать горячего приема на холодном Севере.

— Ого! Роза умеет выпускать шипы? — хохотнула Эмерит. — А я слышала, что младшие принцессы Гардарунта — никчемные пустышки, в отличие от старших. Хочу предупредить, мой отец не любит пустышек.

— Никто не любит пустышек, — Летта держала улыбку, но придала ей оттенок насмешки. Если «сияющая драгоценность», как переводится Эмерит с языка ласхов, не дура, то должна понять, что равнинная принцесса не боится ее угроз. Куда хуже, если бы Эмерит источала льстивую вежливость вместо вызова с открытым забралом.

— Наша гостья устала, сестра, — вмешался Игинир в начавшееся противостояние.