А я не понимала. Не хотела понимать.

– Я знаю, что когда дело нас не касается, мы сразу становимся слишком умными. Но я ведь хочу тебе только добра! – она взяла меня за руку.

– Я знаю, милая! Но пока я ничего не могу с собой поделать.

– Так, я знаю, что тебе сейчас нужно. От всех печалей избавит молочный коктейль и клубничное мороженое!

– Не в моем случае, – улыбнулась я, – если ты не против, я лучше выпью вина.

– Как хочешь. А я все-таки мороженого!

Больше моей темы мы не касались, а когда мы уже собирались уходить, Света сказала:

– Не обижайся на меня, пожалуйста. Я просто очень за тебя волнуюсь!

– Ну что ты, моя родная! Я нисколько не обижаюсь! – мне стало неловко.

– И еще… я очень надеюсь, что я ошибаюсь. Правда!

Я обняла ее.

– Я тебя очень сильно люблю! И я уверена, что все будет хорошо! Ты только не волнуйся! И береги нашего малыша, – я погладила ее по животу.

– И мы тебя любим! – ласково ответила подруга. На этой трогательной ноте мы и распрощались.

На следующий день я проснулась с температурой и больным горлом. Только этого мне и не хватало. Заварив себе чаю и намотав на шею шерстяной шарф, я проводила родителей на работу и снова вернулась в кровать. Перспектива провести в одиночестве как минимум несколько дней наводила на меня тоску.

Мне захотелось написать Паше.

– Доброе утро. Я заболела. Пожалей меня!

Ответил он мгновенно.

– Доброе утро, моя принцесса! Простыла?

– Наверное.

– Как же ты так? Лечись скорее, нельзя болеть!

– Вот так, тебя же нет!

– И никто не смотрит за тобой…

– Представляешь?

– Не могу представить как ты вообще без меня там…

– Тяжко, а что делать?

– Держись, малыш! Я вечером позвоню тебе по скайпу.

– Хорошего дня, дорогой! Буду очень ждать.

Я проспала весь день, а вечером он позвонил. Когда я увидела его красивое смуглое лицо, сердце защемило. Мне хотелось расцеловать монитор и я с трудом сдерживала слезы.

– Привет, мой хороший!

– Привет, малыш! – ласково сказал он и улыбнулся своей потрясающей улыбкой. – Дай я хоть посмотрю на тебя!

Я смутилась.

– Как же я хочу тебя обнять!

– И я тебя! Очень-очень!

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросил он.

– Кашляю весь день, – улыбнулась я.

– Температура держится?

– Держится.

– Ты меня расстраиваешь!

– Я не специально, ты же знаешь. Как ты там?

– Все хорошо, малыш! Все время уходит на тренировки. У нас скоро важная игра, сейчас нужно как следует потрудиться.

– Понимаю. Ты только береги себя, ладно?

– Не переживай за меня, главное, чтобы ты скорее поправилась!

– Обещаю тебе! – я с нежностью смотрела в монитор.

– Какая ты у меня красивая! – неожиданно сказал он.

– Особенно сейчас, – засмеялась я, поправляя шарф. – Расскажи мне еще что-нибудь!

– Котенок, да я даже не знаю, что рассказывать. Очень жду отпуска. Мы ведь проведем его вместе, правда?

– Конечно, если ты этого хочешь…

– Я хочу этого больше всего на свете!

– Куда бы ты хотела поехать?

– Я даже не знаю, пока не думала об этом, – ответила я. На самом деле мне было абсолютно все равно, куда ехать. Главное, чтобы он был рядом, а все остальное неважно.

Мы проговорили целый час, а потом он пожелал мне спокойной ночи и вышел из сети. А я еще долго не могла заснуть, прокручивая в памяти наш разговор и вспоминая его добрую улыбку.

Целую неделю мне пришлось провести в кровати. Каждый вечер мне звонил Паша и спрашивал о моем самочувствии, а каждое утро я получала от него нежные послания. Он заботился обо мне даже на расстоянии, и это было очень приятно. Я и сама не заметила, как сделала его смыслом своей жизни. Мое чувство превратилось в наваждение. Каждое утро я просыпалась с мыслями о нем, засыпала с ними же. Я начала жить от звонка до звонка, и не могла уснуть, пока он не пожелает мне спокойной ночи. Мое настроение теперь полностью зависело от этого человека. Меня интересовал только он, и все мои разговоры тоже были о нем. Я часами могла смотреть на его фотографию и по несколько раз перечитывать сообщения. Я не пропускала ни одного матча их команды, и вместе с ним радовалась его победам и переживала поражения. Окружающие все чаще замечали во мне перемены, и больше всего они не нравились моей маме.