- А лет племяннице сколько?

- Да семнадцать уже исполнилось. Самый сок девка была! Да толку от того. Лучше б сгинула с родителями, чем вот так...

Эта фраза заставила меня насторожиться:

- А с родителями что?

- Брат мой, дурак горемычный, служил в графском поместье помощником эконома. Мать последние гроши считала, чтобы выучить его и выбиться в люди. Ну и что, я тебя спрашиваю, получилось? Нашел себе эту Ивку-вертихвостку, и она втянула шею его в петлю. Проворовался он так, чтобы женку свою задобрить мехами, да камушками драгоценными, что граф его повесил, а дочь с женою кинул в тюрьму. Ивка там и сгнила за два месяца, а тебя вот графский сын привез, да на меня сбросил. Тьфу ты, не тебя, а Мирку, племянницу мою еще и брюхатую. А я старая, сама еле свожу концы с концами. А тут мне еще и девку на шею вешают.

- Но-но, мамаша, - остановила я разошедшуюся тетку, - у ребенка горе, родителей убили, сама чуть не погибла, да еще и неизвестно с этим дитём, может снасильничал графский сынок, а Вы, вместо того, чтобы помочь сироте, гнобите на чем свет стоит.

- Я! - каркнула старая ведьма. - Да я тебя… Вон пошла отсюда приблудная!! Мало мне Мирки было, так теперь еще и ты мне тут командуешь. Мой дом, моя ферма, что хочу, то и делаю. Я здесь хозяйка!

- Да уж вижу, - сказала я, тяжело поднимаясь с кровати, - захозяйничались так, что ничего скоро не останется!

- А ты сама попробуй, сама… Коли помощи нет ни капельки! Муж мой помер лет двадцать назад, да еще и девку мне на шею повесили. С отродьем!

- Может и попробую! Но только не сегодня!

Сил маловато, да и осмотреться не мешало бы, пенаты новые оценить и поесть чего-нибудь.

- А где у вас тут кормятся, мамаша? - спросила старуху.

Тетка несчастной Миры аж всплеснула руками от моей наглости.

- Ах ты крохоборка, кормить тебя я не буду! Ты мне никто, ясно! Так что не обязана!

Таак, бунт на корабле, значит? Такое пресекать лучше сразу же, а то потом кататься на шее будет и ножками погонять. Я грозно сдвинула брови и подошла к бабке, стараясь нависать над ней как можно более мрачно.

- Значит, слушай сюда, мамаша, — тон я сделала немного рычащим, как у Толика Магнитолы. Был у нас в 90-е на рынке такой бандит, ныне покойный, здоровенный бритоголовый бугай. Ему даже бить никого не приходилось, только подходил и своим мрачным тоном как рявкнет, и все сразу отдаешь - Толику деньги, Богу душу. Так вот о материальных ценностях...

- Я здесь теперь живу вместо твоей племянницы, и посмей только пикнуть обратное, так я скажу, что тетка моя от старости совсем поехала, и сдам тебя в богадельню, поняла?

Не была уверена, что у них есть богадельни, но похоже, попала в точку и с тоном, и с угрозами. Бабка все еще недобро зыркала, но стушевались после моего впечатляющего выступления.

- Чего сразу кричать-то? - бабка отодвинулась от меня подальше. - Не глухая. Всегда ж можно договориться по-хорошему.

- А это я тебе, мамаша, по-хорошему и предлагаю. В противном случае, тебя бы просто не нашли, - решила закрепить успех все по той же методике Магнитолы. Только он не всегда использовал слова - иногда сразу переходил к действиям.

- Ладно, добрая я сегодня, прям сама себе удивляюсь. Вот только есть охота, просто страх. Что у нас на обед, тётушка?

Подколола я вредную старуху. Она тут же вскинула на меня возмущенный взгляд, но все же передумала ругаться и, сделав жалостливые глаза, запричитала:

- Где ж у нас-то еда? У бедных, да безродных? Как муж помер, так некому стало пахать и сеять. Жила оттого, что я старая, да немощная по добрым людям побиралась, а как тебя привезли… Тьфу ты, как Мирка приехала, так и мне отказывать стали. Одна только надежда на солнышко наше ясное, на кормилицу нашу благодатную...