- Молодец, свободен. Жди на улице, - Мэтт вскрыл упаковку.

Джо немного замялся, окинув нечитаемым взглядом их обоих, круто развернулся и вышел из квартиры, прикрыв входную дверь.

Мэтт распаковал колготки, развернул и повертел, пытаясь понять, как их надевать. Он вспоминал, как делали это его подружки, сексуально выгибаясь и при этом натягивая чулочно-носочные изделия от носочка вверх. «Око» всегда был сообразительным, потому с такой житейской задачей, как скатать чулок и надеть на ступню, он справился быстро. А вот дальше началось настоящее испытание. Пока Мэтт поднимался от ее лодыжки, осторожно касаясь травмированного колена, к бедру, он почувствовал, как возбуждение накатывает на него горячей волной. Он напоминал себе, что все что делает - это только лишь манипуляции в рамках оказания скорой помощи его соседке... очень привлекательной соседке, чей аромат яблок и корицы задурманивал разум, прикосновения к нежной коже которой будоражили так, что он готов быть завыть в голос от желания завалить ее прямо тут. "У нее колени все в крови, с губы льется ручьем, ей больно, а я - похотливое животное, думаю, как ее натянуть... Знала бы малышка, что я ничем особо не отличаюсь от всех тех, кто хочет залезть ей в трусы... Нужно просто помочь! Только помочь!" - уговаривал себя Мэтт, стараясь сосредоточиться на капроне, а не на ее длинных изящных ногах, которых он невольно касался пальцами.

Ксюша же вовсе забыла, как дышать. До сих пор она итак едва не теряла сознание, когда он просто оказывался рядом, а тут он касался ее, да ещё и там, где в обычных обстоятельствах, точно бы не стал. Эта немая сцена была наполнена скрытым эротизмом и оба были безумно смущены.

- Мда... Тебе нельзя идти в платье. Сквозь колготки видны побитые колени, - сделал заключение Мэтт, рассматривая проделанную работу.

Ксюша почувствовала себя Золушкой, которой сообщили, что на бал она не попадет, а сможет лишь «полюбоваться сквозь окно дворца». Стало невыносимо жаль себя и навернулись слезы.

- Эй.. Ну ты чего? - Мэтт погладил ее по спине и заглянул ей в глаза, - Подумаешь, в брюках пойдешь! Малышка, ты хорошенькая в любой одежде, - пытался он успокоить.

Мэтт назвал ее "хорошенькой"! До сих пор он никогда не озвучивал никаких оценок ее женской привлекательности. Он опекал ее и относился скорее, как к ребенку, а тут оказывается он считает ее привлекательной! Сердце Ксюши затрепетало и она, позабыв о всех проблемах, воодушевленно ответила:

- Ты прав! Сейчас надену джинсы и свитер. В конце концов и так можно сниматься?

- Сниматься? - переспросил он.

- Да, в приюте для животных сегодня будет съёмка. Директор попросил, чтоб я на камеру рассказала о нескольких собаках, которым никак не могут найти хозяев, - поделилась Ксюша.

- Оу... - озадаченно выдохнул Мэтт, - Боюсь, что снимать можно будет только собак. А ты в ближайшие пять дней сможешь лишь озвучивать закадровый текст.

- Это еще почему? – не поняла намек Дягилева.

- Потому что в последний раз, когда Джо вот так, как ты сейчас, потерся лицом об асфальт, то он около недели ходил с красивой такой отметиной на подбородке, - пояснил Мэтт.

Ксюша подскочила, забыв про боль, и уставилась в отражение в зеркале. Над губой было красное пятно, которое постоянно намокало от выступающей крови. Такое никак не замазать тональным кремом.

- Может все же не поедешь? – вкрадчиво спросил он, встав за ее спиной и вместе с ней рассматривая ее лицо.

- Не могу! Я всех подведу, - вздохнула она, - Но ты прав, в платье уже нет никакого смысла.

Ксюша, прихрамывая, вышла из ванной и стала переодеваться, прикрывшись открытой дверью в кухню. Мэтт остановился по центру комнаты и напряженно размышлял. Ему с Джо надо было бы уже давно уехать, но бросить ее в таком состоянии он не мог. У него сердце сжималось при виде того, как она, охая от боли, одевается.