Прозвенел звонок на перемену.

Светка проходит мимо меня, бросает на парту скомканный тетрадный лист и, не останавливаясь, говорит:

– Тебе. Прочитай.

Такой злой я её видел всего пару раз – когда она становится холодной, надменной, говорит очень тихо и презрительно.

С удивлением и скрытой радостью разворачиваю, разглаживаю изрядно помятый листок, читаю:

Я торжествую, ликую. Неужели Светка ревнует?

– Ковалёва, а зачем ты стихи так измяла? – спрашиваю на перемене.

– По-твоему, надо было свернуть их в трубочку, перевязать розовой ленточкой и облить духами? Это не любовное послание! Ты хоть понял?

– Но и не бумага для туалета, – продолжаю препираться.

– Вроде того. Иди, используй по этому назначению, – фыркает Светка и поворачивается ко мне спиной.

Я готов истерзанный листок поместить в рамку и повесить над своей кроватью.

Удивительная Светка!

На следующем уроке в кабинете физики возвращаюсь на своё место. Ребята опять подтрунивают, хихикают. Им-то чего надо!

С Ковалёвой не разговариваем. Общаемся на уровне междометий. Посередине парты выцарапываю рейсфедером:

ЛЮБВИ НЕТ! БРЕХНЯ!

Светка читает и ниже пишет ручкой такими же буквами:

ЛЮБОВЬ ЕСТЬ. ЯСНО?

Позже, когда мир и дружба торжествуют, я спрашиваю:

– Откуда ты знаешь, что любовь есть?

– Из книжек, кино… – отвечает.

– Сказки! У тебя-то как с этим?

– А у меня всё ещё будет!

– Ну-ну… – киваю. – Флаг тебе в руки.

Май. Небо синее, деревья в цветах. Погода, природа – хоть улетай! Как обычно, поджидаю Светланку на пути в школу. Вот она вышла из-за поворота – в синей юбчонке, белой рубашке, с незавязанными волосами. Последнее время Светка носит туфли на высоких каблуках, отчего ещё больше приосанилась. Увидев меня издали, разулыбалась, помахала рукой. А я вдруг отмечаю, что это уже не та Светка-девчонка, какая была совсем недавно, в которую я влюбился, как ненормальный. Нет больше той Светланки, а есть другая, вот эта – высокая, стройная, красивая девушка с обалденными ногами. Теперь мне ещё труднее соответствовать ей, но чем я, собственно говоря, хуже? Почему она видит во мне только подружку, бабу?..

Всё-таки долго ныть мне не приходится: стоит Ковалёвой подойти – и я уже сияю, как медный таз и таю, как конфетка.

– Свет, классно выглядишь! – визжу от восторга, поджав хвост. – Вообще с тобой невозможно ходить: на тебя все пялятся, и я невольно попадаю в поле зрения.

– Не преувеличивай, Герка! – отмахивается она. По-моему, Светка и сама ещё не привыкла к этому вниманию.

– Свет, а давай в школу не пойдём! – вдруг приходит мне в голову.

Она на секунду останавливается, с недоверием смотрит – не шучу ли я, и радостно соглашается:

– Правильно! Гэ Фэ, давай погуляем. Умница, ты не Профессор! Ты Академик!

Мы садимся в трамвай и, чтоб никто не засёк нас, едем на окраину города, туда, где начинаются дачи и простирается пустырь.

Дачи, как весенний остров – сплошной цветущий сад, даже домов не видно за бело-розовыми деревьями. Фантасмагория запахов, красок, неба, солнца, зелени, цветов! И Светка рядом такая восторженная, радостная, близкая, будто бы моя! Кажется, я пьянею от этого чуда. Минуя сады, оказываемся на пустыре, в широком овраге, по которому идём под стрекот кузнечиков, чириканье каких-то птах, и запахи витают уже другие, терпковатые – молодых трав, ранних цветов.