Точно, отец велел Илье искупаться, чтобы смыть её запах.

Прикусив губу от напряжения, она шагнула наружу и еле сдержалась, чтобы не охнуть –ледяная поверхность больно укусила голые ступни.

Нет, идти дальше – безумие. А увидит кто-то, как будущая жена альфы, в чём мать родила,  крадется по кустам и следит за отцом и сыном?  Решат, что она сошла с ума. Не принято у оборотней скрывать чувства и желания – хочешь своего волка, вы пара – иди и бери. А скрадывают только врага, добычу  или во время игры маленькие  волчата.  Оля за волчонка никак не сойдёт, поэтому – она может выслеживать только врага или добычу. Ни тем, ни другим Максим и Илья быть не могут, надо уносить ноги, пока не стало слишком поздно!

Опомнившись, женщина вернулась назад, в предбанник.

   Илья, вне себя от злости и обиды, не помнил, как влетел в речку. Вода мгновенно выбила из головы лишние мысли, охладила и тело и разум.

Луна, что он творит?

- С головой ныряй! – жесткий, без малейшего тепла, голос отца. – Не стой столбом, шевелись!

Послушался, тем более, альфа прав – запах прикосновения к чужой паре необходимо удалить.

К вечеру ощутимо подмерзало, мало того, что вода в реке близка к точке замерзания, так ему еще и до дома добираться в мокрой одежде – простуда, практически, неизбежна.  С другой стороны – отец не выставит его из клана, пока Илья не поправится. Будет возможность подольше побыть рядом с Олей. Ну, как рядом? В одном поселке. Всё ближе, чем когда они с Алиной вернутся на промыслы.  Даже без возможности прикоснуться, просто видеть её, знать, что она неподалёку, слышать Олин голос – уже счастье.

- Теперь перекинься, минута волком, отряхнулся пару раз, и тут же  обратно, - приказал отец.

Пришлось подчиниться.

Двойной оборот высушил одежду, волосы, всё тело, лишил надежды на простуду.  И на задержку в клане.

- Поговорим, сын?

- О чём? – насупился Илья. – Тебя бы в мою шкуру.

- А чем тебя твоя шкура не устраивает?  Молод, силён, с мозгами, правда, пока не очень дружен, но это, надеюсь, преходяще. Сука под боком, хоть не слезай с неё, на угодья едешь, где ты хозяин в моё отсутствие. Чем плохо?

- Но Оля… Она с тобой, а я – там, без неё! – с вызовом выдал сын. – Думаешь, легко знать, что вы спите вместе?

- В том-то и дело, что мы с ней вместе только спим, - рыкнул волк, теряя терпение. – Не хочешь пять лет целибата, на которые я себя обрёк по твоей милости? Твою самку мне нельзя, а других – волки не поймут. И ты ещё смеешь устраивать тут сцены ревности, рискуя всех раскрыть?

- Отец, я…

- Мне не очень нравится напоминать, но ты не оставляешь мне выбора. В этом положении мы все оказались исключительно по твоей вине, поэтому прекрати вести себя как обиженный щенок. Прекрати думать только о своих чувствах и желаниях! Вспомни, что если ты сорвёшься, то пострадают две волчицы. Ни одна из них ни в чём не виновата, но рискует лишиться жизни.

Илья вскинулся, собираясь снова возразить, но отец одним движением насупленных бровей приказал ему молчать.

- Да, у нас запрещены бои между самками, слишком суровая у нас здесь жизнь, слишком много смертей по естественным причинам, чтобы разбрасываться волчицами, но в той ситуации, в какой мы вчетвером по твоей милости, находимся, лучший  выход – это  гибель «лишней» волчицы.  Ты готов к такому? Если Алина узнает, она сделает всё, чтобы уничтожить соперницу, сама ли, с помощью отца – не важно. Если погибнет Алина – ты готов к гневу её отца? Потом, разве самки должны отвечать за твои ошибки? Разве честно прятаться за спину женщин, предоставляя им самим выбираться из ямы, куда их столкнула твоя несдержанность? Ни Оля, ни Алина не виноваты в этой ситуации, поэтому мы обязаны сберечь обеих и выкрутиться, жертвуя собой, но не кланом или самками!