— Все бы так готовились, как вы Любочка. У меня очники в десять раз хуже сдают. Мямлят, мямлят, а толку чуть.

Окрылённая я выхожу из института, радуясь тому, что не поздно освободилась. Мила, наверное, уже дома. Забегаю в магазин и покупаю большой торт, чтобы отпраздновать. Рада, что получаю образование, так как это поможет нам с Миланой жить лучше в дальнейшем. Сделаю всё, чтобы моя девочка ни в чём не нуждалась.

— Мил, смотри, что я принесла! — задорно кричу, заходя домой.

Квартира отзывается тишиной. Снимаю обувь и захожу в комнату Миланы. Никого. В гостиной тоже. Спешу на кухню. Еда не тронута. Ощущение, что дочь не появлялась дома после школы.

Ставлю торт на стол и достаю мобильный. Руки предательски начинают дрожать. Милана не берёт трубку. Набираю её классной руководительнице. Та сообщает, что они закончили около часа назад.

Ничего не понимаю. Куда дочь подевалась? Звоню подруге Милы, но та говорит, что они расстались на перекрёстке, как обычно, и она пошла домой. Спешу к Светлане Михайловне, но и у соседки Миланы нет.

Страшные догадки начинают приходить в голову. Выхожу на улицу, следуя по дороге, по которой обычно ходим. Забегаю в парк, в котором часто гуляем по выходным. Милы нигде нет. Глаза начинает щипать, когда чувствую страшную безысходность. Куда пропала моя девочка?

В этот момент в голове вспыхивают воспоминания: «— Тут учится твоя псевдо-дочь. Ровно с восьми. Ты стараешься каждый день провожать её…». По спине пробегают мурашки. А если это дело рук дикаря… Он же говорил, что сделает так, что сама приду к нему… Неужели опустился до такого? Если дикарь хоть пальцем тронул Милану, то я убью его! Придушу гада собственными руками!

Я вызываю такси, уже зная, куда поеду. Пока машина везет меня, я беспрерывно набираю Милу, но по-прежнему слышу лишь длинные гудки. Когда моё отчаяние достигает крайней точки, и я готова завыть от отчаяния, водитель произносит:

— Приехали.

Расплатившись с водителем, я влетаю в бар. Там пусто и людей совсем нет. Не так, как во время боя, что яблоку негде упасть. Слышу какие-то голоса, но мне плевать. Я помню дорогу, ведущую в кабинет дикаря.

С силой толкаю дверь и вижу, он сидит на диване и копается в каких-то бумагах. Налетаю на него с кулаками.

— Отдай мою дочь, подонок!!! Я убью тебя!!! Убью!!!

Дикарь соскакивает и резко хватает меня за руки.

— Не надеялся так быстро тебя увидеть, пташка. По какому поводу ор подняла? — спрашивает спокойно.

Я вырываюсь. Дикарь не ожидает от меня такой силы и получает удар в лицо.

— Не прикидывайся! Где Милана?!

Дикарь сплёвывает на пол, ухмыляясь. Как же я ненавижу его. Он резко поворачивает голову в мою сторону и оказывается рядом в один шаг. Снова хватает меня, но уже сильнее. Чтобы точно не вырвалась. Дышать нечем, и я лишь хриплю.

— Пташка, мне твои истерики не нужны, — произносит он, даже не выйдя из себя из-за моего удара.

Его размеренность лишь усугубляет моё состояние. Я начинаю плакать, не в силах больше произнести ни слова. Дикарь отпускает меня и смотрит, нахмурившись.

— Ревёшь чего?

— Прошу, скажи, где моя дочь… я всё сделаю… умоляю… Где она?

— Я не знаю, где твоя дочь! Не занимаюсь такими делами! Я, по-твоему, маньяк?!

Смотрю в его глаза, чувствуя, что он говорит правду. Ноги подкашиваются. Дикарь вовремя подхватывает меня, иначе я рухнула бы на пол.

Через некоторое время я прихожу в себя и понимаю, что лежу на диване. Дикарь гладит меня по лицу. Приподнимаюсь, вспоминая произошедшее.

— Милана!

— Угомонись, пташка. Мои люди найдут её.

— Что?! — Соскакиваю с места.

— Что слышала. Знай только то, что не занимаюсь благотворительностью. Должна будешь.