Но вот мой спаситель пропускает удар и падает. С ужасом смотрю на сжавшееся тело, едва различимое меж мельтешения ног: его же забьют до смерти!

Шарю по карманам, в панике оглядываюсь: где мой сотовый? Выпал? Замечаю, как дверь в клуб медленно закрывается. Кто-то выглянул, но, испугавшись драки, сбежал. Ещё секунда, и путь к спасению будет отрезан! Подрываюсь с места так, словно от этого зависит моя жизнь. Возможно, так и есть. А жизнь моего спасителя точно! Одним прыжком, словно супермен, преодолеваю пару метров до двери и просовываю пальцы в уменьшающуюся щель, от боли в прижатых костяшках сжимаю зубы. Успела! Поднимаюсь на колени и, не обращая внимания на ободранную об асфальт кожу, распахиваю дверь и кричу изо всех сил:

– Пожар! Спасайся кто может! – От ужаса умудряюсь перекричать музыку. – Пожар! Пожар! Звоните ноль один!

Раздаётся испуганный визг, мой крик вторится, троится, и вот уже из клуба в панике выбегают люди. Отползаю в сторону, чтобы не быть раздавленной и, дрожа всем телом, приваливаюсь к стене. Подонки бросились наутёк, а на асфальте, прижимая руки к лицу, едва шевелится мой спаситель. Смеюсь, а по щекам текут слёзы: живой! Из клуба, крича, вываливаются люди, в подворотне становится людно. Хватаю кого-то за брюки:

– Помогите!

Меня поднимают, и я стыдливо прижимаю к голой груди разодранную футболку, одёргиваю штанины разрезанных шорт. Танцор тоже медленно, держась за стену, встаёт и, покачиваясь, отчаянно вертит головой. Наши взгляды встречаются, и парень отталкивается от стены. Хромая и расталкивая людей, подбегает ко мне и, схватив за руки, хрипит:

– Нина, как ты? Они ничего не успели сделать? Нина!

Я изумлённо смотрю на своего спасителя: откуда он знает моё имя? Народ волнуется, раздаются крики. Кто-то просит вызвать пожарных, кто-то полицию. Вздрагиваю: только не это! Мама узнает, и дело закончится сердечным приступом. Громко прошу:

– Не нужно никого вызывать. Пожара нет! Простите.

– Но на вас же напали! – гудит мужской голос справа.

Поворачиваю голову и вижу человека в форме. Охранник? Мрачно отвечаю:

– Те подонки сбежали. И если только у вас тут нет камер, то привлечь их к ответственности не удастся.

– Нет камер, – искренне огорчается мужчина.

Пожимаю плечами: разумеется! Он поспешно стягивает пиджак и накидывает мне на плечи, благодарно улыбаюсь, охранник виновато ретируется. Толпа быстро редеет, я облегчённо вздыхаю. За руку тянет тот самый танцор.

– Нина, с тобой всё в порядке?

Осторожно трогает моё плечо, поворачиваюсь к спасителю:

– Кто же ты? Откуда меня знаешь? – Протягиваю руку и, стянув гладкую пластиковую полумаску, скриплю зубами: – Ванька? – Бросаю серебристый пластик на асфальт с такой злостью, что тот разлетается на куски. – С ума сошёл?! Зачем полез?

Ваня бледнеет, пальцы рук сжимаются в кулаки:

– А мне нужно было просто стоять и смотреть?!

Ощутив слабость, опускаюсь на корточки и, глядя на его содранные в кровь костяшки пальцев, ворчу:

– Дурак! Если бы с тобой что-нибудь случилось, я бы не смогла посмотреть в глаза твоей матери. – Поднимаюсь и, схватив соседа за запястье, тащу к двери. – Отвезу тебя в больницу.

Он вырывается, опускает глаза:

– Не надо. Я в порядке.

Нетерпеливо рычу:

– В порядке?! А если у тебя перелом рёбер? Не прощу себе…

– Это я себе не прощу, – упрямо говорит тот и, посмотрев на меня исподлобья, добавляет: – Это моя вина!

Брови мои лезут на лоб:

– Что?! Ты-то тут при чём? Это всё из-за Леськи! Найду – уши откручу! Модный клуб? Да она больше и шага из дома не ступит после десяти. Как подумаю, что эти подонки могли на неё напасть, сердце останавливается!