– Отбор при этом не был совершенно отменён, – встряла я, переживая искривление лица у Глеба и безупречность формы губ у Маруси. – Некоторые пары мух вообще не могли произвести потомства, у других из отложенных яиц не выводились личинки, или личинки не могли окуклиться, или из куколок не выводились взрослые мухи…

– А я о чем? – перебил меня Лёня. – Все как у людей, горькая судьба постигла тех, чьи геномы были уж сверх меры отягощены вредными мутациями. Бла-бла-бла оставим, посмотрим на результат. Что мы имеем с нашими мухочеловеками? Через тридцать популяций подопытные мухи пришли в жалкое состояние. У них резко упала плодовитость и продолжительность жизни, они стали вялыми. И даже – позор джунглям! – не жужжали! Генетическое вырождение в чистом виде. А прибавьте к этому выдавливание из популяции агрессивных смельчаков. Кому они сегодня нужны? Девушки нынче предпочитают покладистых парнишей, которые не выделяются из толпы. Мода на конформистов. Посредственность в узких штанах и с дряблыми яйцами правит бал. Сергей Савцов, Венерка, это тот лысый из Института морфологии, которому ты глазки строила, что-то тебя на лысых клинит, так вот, Савцов называет современное размножение интеллектуальным самоистреблением.

Я набрала в легкие воздух, чтобы гневной тирадой под научным камуфляжем донести до Лёни простую мысль: «Люди, которые пришли в твой дом, – гости! Гостям шило в задницу или в печень загонять – подло!»

Не успела.

Заговорила Маруся. Ладонями пригладила волосы, положила руки на стол, одно предплечье на другое, кисти обхватили локти. Как нас в младшей школе учили: «Руки на парту!» В этой статичной позе человеку проще сдерживать волнение, клокочущие эмоции.

– Знаешь что, Лёня… Вот что я тебе скажу, Лёня! – Маруся с трудом подбирала слова. – Мой отец был одним из первых хирургов, который делал операции… микрохирургия… изолентой микроскоп приделывали под хирургическую лампу… Он был одним из первых кардиохирургов, который делал операции при врожденных пороках сердца. У обреченных новорожденных детей. Которые потом выросли и к нему приезжали… Не важно… Становились мастерами спорта. Глеб занимается тем, что облучает злокачественные опухоли у обреченных раковых больных. Когда опухоль перестала расти, остановилось смертельное размножение клеток, можно оперировать. Я… Да, я… это просто моя работа. Каждый день – маленькие нежизнеспособные существа в кувезах. Как ты их назвал? Особи? Столетие, десятилетие назад у них не было бы шанса, а сейчас есть, и я этот шанс зубами вырву. Генетический брак? Между прочим Ньютон, Эйнштейн, Моцарт, Шиллер, Гёте, Байрон, Менделеев родились недоношенными. Человечество выиграло бы, если бы они умерли младенцами?

Лёня пожал плечами. Не стал возражать: между выхаживанием родившегося раньше срока семимесячного ребенка и двадцатидвухнедельного, весом в полкилограмма, есть разница. Хотя с точки зрения ценности человеческой жизни и тот и другой, конечно, имеют право на жизнь. А кто им жизнь дарует – безусловные герои.

Заговорил Глеб:

– Вашего Савцова с его «интеллектуальным самоистреблением» следовало бы спросить: «А как ты предлагаешь нам размножаться?» Если что-то клеймишь, то предложи другой вариант. Не знаешь? Почитай антиутопии. Фантасты давно освоили тему будущих гипотетических обществ, в которых процветает селективное спаривание. Благодаря таким, как ты, Лёня, мы легко договоримся до социального дарвинизма, негативной евгеники и станем проповедовать прекращение воспроизводства людьми, имеющими наследственные дефекты. Станем чистой воды генетическими расистами.