– Эта мразь мой бумажник подрезала, пусть подохнет! – чувствуя кровь и азарт, шипел потерпевший.

– Я за него отвечу. Теперь подо мной ходит, – сказал Егор, доставая из-за прилавка дубину.

Глядя на размеры поручителя, двое оскорблённых и униженных плюнули на окровавленное тело и развернувшись пошли.

Егор затащил парнишку за прилавок и побежал к телефону-автомату.

– Вовик, твоя копейка на ходу? Давай ко мне, спасибо, брат.

Вдвоём с лучшим другом Владимиром, которого считал братом, Егор перетащил худенькое тельце парня в машину и повёз домой. Жена Светлана была испугана, но быстро сориентировалась. Семья знала, что в скорую нельзя, вмешается милиция, а от неё ничего хорошего не жди. Парня отмыли, перевязали ссадины и синяки, напоили через трубочку бульоном из самых дешёвых костей, сами такое ели, и тело потихоньку трансформировалось в живого волчонка. На лице горели только глаза, но было видно, что любое движение доставляет ему адскую боль. Егор познакомил его со своей семьёй, женой, мамой, сынишками и другом. Мальчик плохо разговаривал, но внимательно слушал. Егор взял его с собой на первую тренировку спустя месяц и понял, что обрёл великого ученика. Цыган, так прозвали ребятёнка, не знал своего имени и фамилии, судя по коротким рассказам, родители-алкоголики подбросили его в тверской приют, из которого он сбежал. Пару лет он жил с бомжами и воровал что придётся. Егор ещё долго учил его манерам, поведению, как сходить в туалет, не замазав ничего вокруг, но что-то нравилось ему в парнишке, что, он понял на тренировке. Цыган горел страстью и любовью к спорту. Всю боль, всю скорбь и печаль он выливал в спортзале. Он смотрел на Егора как на бога, и это действительно была его религия. Цыган с помощью Егора окончил девять классов (аттестат выписали за глаза, ведь пухлый сын директора тоже занимался на карате и Цыган частенько защищал его от местной шпаны как собрата по тренировкам). По документам это был Иван Иванович Цыганков, работающий подмастерьем на заводе. По жизни это был лучший боец Тверской, Московской и других областей. В тот злополучный вечер он усиленно тренировался в зале. Егор арендовал у ЖЭКа подвал соседнего дома, который был задуман под парковку, там жил Цыган, смотрел за оборудованием и всегда наводил блестящую чистоту. Цыган заботливо сворачивал огромный плакат Масутацу Оямы, основателя японской школы карате киокушин, и «чинден» – иероглиф, который стал символом школы, то есть «Союз искателей абсолютной истины». Это была маленькая Япония посреди нищей криминальной Твери.

И в этот жаркий августовский вечер Егор возвращался домой с тяжёлыми мыслями. Рынок ничего не приносит, в школу ходит всего десять человек, все на каникулы по деревням разъехались. Чем платить аренду зала, коммунальные и, главное, на что покупать еду всей семье?

Открытая дверь на втором этаже в пятиэтажной хрущёвке не сулила ничего хорошего. Егор научил всех закрывать двери плотно, первую обычную, «дермантиновую», и вторую, деревянную, тяжёлую, с железным засовом. Дверь с засовом была приоткрыта. Егор бесшумно спустился на первый этаж и взял палку для выбивания на почтовых ящиках. Бесшумно войдя в свою квартиру, он услышал шум воды и стоны. Проскользнув в ванную, Егор увидел свою собственную жену, хлебающую воду из наполненной до краёв ванны, куда её окунали с головой, сзади стоял мерзкий бывший зек-наркоман и гнусно поднимал ей халат. Света на подкосившихся ногах, пыталась оттолкнуться руками от ванны, но это были её считанные секунды.

Егор хлестнул палкой по ногам, зек надломился, как осина. Не дав ему опомниться, боец ударил палкой по лысому черепу с такой силой, что куски мозга разлетелись по облупленным стенам старенькой ванной. Вытерев лицо жене, он шёпотом спросил: