– Так кто тебе мешает? Пошли в город. Поживешь там, а следом и жену к себе выкрадешь.

– Но как?

2.

Бархатное бабье лето баловало жителей башкирской столицы. Отведя младшую дочь на репетицию, Рамиль с женой спустились по Софьюшкиной аллеи к беседке, где по легенде любила мечтать сосланная в провинциальный городок будущая жена главного российского материалиста. Это позже идеи Ульянова (Ленина) перевернут историю. А пока молодая Крупская наблюдала за уверенной статью реки Агидель (Белой).

Это было более ста лет назад. Но до сих пор вид с высоты крутого обрыва прекрасен. По реке снуют катера и спортсмены на сапах. На противоположном, пологом берегу, люди хозяйствуют в своих домах, спорят с соседями, мирятся под звон стаканов, рожают и умирают. Всё как везде. Жизнь, не замечая суеты, плывет под щедрым осенним солнцем и тёплым, пропахшим дымом сжигаемой старой травы ветром.

Рамиль, делая вид, что слушает жену, задумался о будущем детей и неисполненных своих детских мечтаниях. «Вот бы выиграть в лотерею. Купить квартиры для детей. Пусть либо сдают, либо своё дело начинают. Старшая после универа могла бы свой салон открыть. Средний, отучившись, к ней бы пошёл. Всё же вдвоём легче. Да и мы могли сдавать. К будущей пенсии помощь хоть какая-то. Работу бросать нельзя. Каждодневные ранние пробуждения – дисциплинируют. Не дают расхлябанности войти в сознание и быт. Да и поездить по миру хотелось бы».

Кроме них с женой в беседке отдыхал, любуясь видом на реку, бывший военный – майор на пенсии. Он проходил курс лечения в госпитале ветеранов и любил в погожий день между процедурами пройтись по зелёным улицам города. Из-за характера, говоривший начальству всё напрямую майор не дослужился до подполковника, и был отправлен на пенсию в свой Башкортостан. Купив маленький домик в родовой деревне, у подножия Уральских гор, доживал свой век со своей, как он говорил «старухой» (хотя ей, фельдшеру по образованию, не было и пятидесяти). Дети выросли, отучились и разлетелись кто куда. Но отец их подкармливал свежим мясом и выращенной в огороде картошкой. Жена, работающая в сельском ФАПе (фельдшерско-акушерский пункт), все хлопоты по хозяйству возложила на плечи майора. Даже корову он ежедневно доил сам. Осенью, забив с соседскими мужиками годовалого бычка и десятка три гусей, развешивал мясо в сенях бани, дожидаясь, пока оно схватится на морозе. Потом радостно, разделив поровну между детьми, загружал угощения в багажники машин приехавших погостить у родителей «горожан».

– Вот младшая отучится и с нами будет жить, Алла бирса (если Бог даст), – жена делилась своими задумками на будущее. Рамиль давно заметил, что за четверть века совместной жизни, их с женой мысли частенько вторили друг другу. Как будто колебания их волн выровнялись и с годами стали одной длины и частоты. А иногда и вовсе звучали в унисон. Вот и сейчас жена – тёзка его бабушки, от рассказа о буднях на работе, перешла к детям, к их будущему.

– Как Вы правы, – майор повернулся к Айсылу, – младшие должны жить с родителями. Это же традиция, веками сложившаяся. Они посмотрят за стариками. Дедушка с бабушкой помогут с внуками, передадут свой опыт. Потом родительский дом перейдёт к ним.

– А он им нужен? – подошедший в элегантном тёмно-синем, длинном френче с золотыми узорами на полах, лацканах и воротнике собачник опёрся на длинную трость с набалдашником в виде раскрытой пасти леопарда.

– Дом? – озадачено взглянул майор на подошедшего «франта».

– Опыт, – мужчина с ухоженной благородной шевелюрой и аккуратно постриженной бородкой подтянул поводком к себе поближе большую худую собаку непонятного серо-седого окраса и с печальным взглядом. – Знания, традиции непонятно кем и когда введённые. Их же никто не спрашивал, когда производил на этот смертный свет. Зачем им тогда эти старые маразматики со своими мыслями и