Получается, все кончено? Она свободна? Яд больше не имеет власти над ней? По всему выходило, что так, и Тьяне следовало думать в утвердительном, а то и восклицательном ключе, но вопросы, словно крюки, впивались в мозг.

Почему она не чувствует облегчения?

Вспомнилось, как «Любомор» попал в ее кровь. Что-то кольнуло кожу. Почти небольно, мимолетно, в толпе, что наводняла Средню, и незнакомый надтреснутый голос отчетливо произнес: «Ахокташ». Ощутив укол, Тьяна ойкнула и уставилась на сгиб руки. Крохотная точка краснела на коже: то ли укусило насекомое, то ли напоролась на что-то острое – немудрено в такой-то толкотне. Мелькнула мысль: не вернуться ли в Деву, не зайти ли к врачевательнице, но толпа понесла дальше – и Тьяна подчинилась. Может быть, когда ты – кто-то знатный и важный, точка на коже способна вызвать опасения. Но если ты – простая студентка родом из пыльной глуши, тайный укол яда кажется городской легендой. Или, по крайней мере, чем-то, что происходит с другими. Не с тобой.

С каждым, как оказалось, может случиться что угодно.

Слово, выловленное в толпе, не давало Тьяне покоя. Она слышала его впервые, не знала перевода, и азарт, как часто бывало, полностью захватил ее. Придя в библиотеку, Тьяна отправилась за мистерианско-осским словарем. Никакого «ахокташа» там не обнаружилось, но она не привыкла отступать, когда дело касалось переводов. Редкие и устаревшие слова стоило искать в более ранних изданиях, и Тьяна сходила за «речником», собранным еще при князьях-первооткрывателях. В разделе «А» нужное слово не нашлось. Тогда Тьяна, подгоняемая вдохновением, перешла на «Б» и отыскала «бесун» – так мистерианцы называли свои зелья. В самом низу страницы шел краткий перечень магических ядов, с которыми довелось познакомиться первооткрывателям. Среди прочего Тьяна увидела: «Ахокташей тут кличут поганое зелье, спасение от коего сокрыто в смерти любящего, оттого ныне меж собой речем его любомором».

Тьяну замутило. Не поверив глазам, она медленно поднялась со стула, дошла до шкафа с энциклопедиями и достала «Магические яды, том 2». Открыла на «Л».

«Любомор – приспособленный перевод для облегчения понимания смысла – магический яд, останавливающий сердце на 2-3 день после приема, изредка на 14-16. Противоядие: смерть того, кто вас любит. Предположительно использовался для жестокой мести за измены, из ревности и пр., т.к. ставил неверного партнера перед тяжелым выбором: умереть самому или убить любовника(-цу)».

Тьяна не помнила, как вернула книгу на место и вышла из зала. Все терялось в ядовитом, щиплющем глаза тумане: и библиотека, и жизнь. В голове, с нарастающей безнадежностью, крутилась одинокая мысль. Зажмурившись, Тьяна прошептала: «Не со мной. Это происходит не со мной. Пожалуйста, только не со мной». Она уже знала, что отравлена. Чувствовала ток «Любомора» в крови. Проверка, тайно проведенная тем же вечером, не открыла ничего нового.

Из зарослей ухнула ночная птица, и Тьяна смахнула слезы, вызванные воспоминанием. Во рту пересохло до горечи, и недоброе предчувствие подтолкнуло к признанию: она не верила, что все закончилось. Не верила, что «Любомор» отпустил ее. Жизнь почти не умела ставить точки, ее рука вечно соскальзывала, и выходила очередная запятая. Вдруг и сейчас?

Вэл умер, точно умер, и если яд продолжал действовать, это могло значить только одно.

Тьяне вспомнилась вечеринка в честь помолвки – вернее, ее финал.

Гости, наполненные хмельными коктейлями и свежими сплетнями, разъехались лишь на второй день, после позднего обеда. Пока мама и пара нанятых служанок освобождали столы от грязной посуды, Тьяна и Велимир вышли на веранду.