– Да, я знаю, но только сейчас я поняла, – у нее была истерика.

– Давай так, через две недели я тебе звоню, за это время ты осознаешься быстренько, а там мы решаем, что же делать? Такие фразы, как "хочу за тебя замуж" и "детишек тебе родить" просто так на ветер не бросают. Тем не менее ты приняла решение.

Через две недели трубку подняла абсолютно незнакомая девушка, чего Люр и боялся. Разговор быстро закончился – замуж уже никто не хотел, тем более детей. Формулировка была похожа на "отсутствие контакта со своими истинными желаниями".

      Да, пока у нее никого не было, но были деньги. Он смотрел ее инстаграм, как она спивалась вином, меняла айфоны и тусовалась с подружками. Затем появился фитнес–клуб, а вскоре она переехала в Москву, где все повторилось с еще более пафосным налетом. А вскоре появился и парень.

                               ***

– Лиз, привет. А можно сделать так, чтобы ее некому было везти домой с конюшни?

– Сделаем, Люр.

      Люр долго стоял в ванной перед зеркалом. Воздух вокруг тела вибрировал и клубился завихрениями потоков. На него смотрел человек без улыбки со стеклянно–золотым блеском в глазах. Воображение дорисовывало картину: заходящие за виски пушистые брови, длиннющие усы, раздваивающийся язык, "легкий" запах серы изо рта, щетина медленно превращалась в зеленую перламутровую чешую, спускаясь по шее под рубашку, почерневшие пальцы впились в раковину, а хвост хлестал из стороны в сторону по полотенцам и стиральной машине.

      Он выключил воду, расстегнул две верхних пуговицы льняной рубашки и поехал в ювелирный магазин. После чего отправился к родителям Вики, выпил с ними чая, обсудил преображение родительского жилья после ремонта, рассказал про свою операцию. Наконец–таки спросил разрешения. Они очень обрадовались, потому как привыкли – ведь ремонт помогал делать, парень хороший, перспективный и вообще дочке нравился. Они не были в курсе всей истории. Только мама сказала по секрету, что дочь очень зла, хоть и непонятно на что, но Люру под силу ее успокоить. Материнское сердце так ей подсказывало.

      Автобусный карман в одном из поселков городского типа пустовал – последний автобус уехал и смысла ошиваться там не было. Придорожный магазин закрылся. Опоздавшие за пивом просили за рубль–два подвезти их до соседнего населенного пункта в круглосуточный. Люр ждал уже чужую ему девушку.

      Мигнули знакомые фары Жигулей хозяйки конюшни, из машины появилась Вика. Они поздоровались и весь путь ехали молча. Неподалеку от поворота к ее дому была аллея, Люр остановил машину в начале.

– Ты чего без очков ночью?

– Операцию сделал в Минске. Ничего не хочешь мне сказать, Вик?

– Знаешь, как быстро приоритеты меняются? Недавно только мечтала о квартире в Гомеле. Теперь она мне даром не нужна. Подружки во Владимире смотрели на меня большими глазами, когда я рассказывала, сколько мне платят. Потом Москва.

– Это тебя Москва так изменила? Может глазки–то промой от блестяшек? Тебя не смущает, что тебя некому везти было? Такси бы взяла, ты же теперь успешная девушка.

      Она была похожа на диарейного ежика – шла полусогнувшись, крепко скрестив руки на животе и смотрела под ноги. От прежней Вики–ведьмочки остались только вьющиеся волосы.

– Раз не хочешь про нас, то я сам. Долго мучать не буду. Я смогу быть с тобой даже такой засранкой, которой ты пытаешься казаться, – златоглазый рвался в бой, но Люр гасил его.

– Я знаю больше и понимаю шире, чем ты сама о себе и об окружающих, поэтому отбрасывай свои колючки, озлобленность и подумай хорошенько, хочешь ли ты все еще замуж за меня? С детьми разберемся в процессе. Я не верю, что бабло побеждает любовь, и делаю тебе предложение. Поеду вместе с тобой, – он достал коробочку.