— Идём? — торопит меня.

— Д-да, — отмираю.

В прихожей Лиля надевает куртку и ботинки. Хорошо, что выбрала удобную одежду. Мало ли что.

Машина телохранителя едет ровно за нами. Он будет охранять Лилю возле клуба. У него с собой пистолет и разрешение на ношение оружия. У меня такого разрешения нет, поэтому я пойду с ножом. И то, если не отберут на входе. Не исключено, что там досматривают незнакомцев.

— А ты с твоими миллионами долларов не мог нанять кого-нибудь, кто пошёл бы туда вместо тебя?

Резонный вопрос.

— Мог.

— Тогда почему не нанял?

— Потому что хочу лично найти каждую тварь: от исполнителей до заказчика.

Лиля вместо ответа тяжело вздыхает. Мы не говорим по дороге в клуб. Я чувствую, как она нервничает. Теребит край куртки, кусает губу. А я наслаждаюсь ее столь близким присутствием. Любуюсь украдкой на красных светофорах и умираю от желания взять за руку.

У клуба «База» нет вывески, но его легко распознать по кучкующимся рядом со входом гопникам в спортивных штанах с полосками. Они курят, пьют дешевое пиво и ржут как кони. Нам везёт: ровно через дорогу от входа есть свободное парковочное место.

— Перелезай назад, — говорю Лиле.

Она послушно пролезает между передними сиденьями. Я следую за ней. Достаю из рюкзака планшет и включаю его. Затем камеру. Цепляю ее на верхний карман куртки. Видеокамера похожа на пуговицу и сливается с чёрным цветом куртки. Открываю на планшете специальное приложение и нажимаю кнопку play. Начинается трансляция видео.

— Когда я уйду, заблокируй двери изнутри и ляг на сиденье, чтобы тебя не было видно через лобовое стекло. Никому не открывай, кроме меня. Для сегодняшнего вечера я нанял телохранителя. Он будет присматривать за тобой и машиной.

О том, что телохранитель приставлен к Лиле постоянно, конечно же, не говорю.

— Ник… — хватает меня за рукав. — Может, не надо?

Ее глаза наполнены испугом и слезами. А я расплываюсь в дурацкой улыбке.

— Чему ты радуешься?

— Тому, что ты за меня переживаешь.

Лиля дергается, как будто ее поймали с поличным. Выпускает мой рукав, поджимает губы.

— Я за тебя не переживаю. Мне безразлична твоя жизнь. Просто не хотелось бы, чтобы желтые газеты полоскали меня как свидетельницу смерти главного нападающего нашей сборной.

— Скажешь им, что я умер во имя любви.

Бьет меня со всей силы кулаком в плечо.

— Идиот! Это не смешно! Вдруг тебя и правда убьют? Они же отморозки!

— Тогда перед смертью я должен кое-что сделать, иначе не смогу умереть спокойно.

— Что сделать?

— Поцеловать тебя.

Пока Лиля не успела опомниться, беру ее лицо в ладони и льну к губам.

20. Глава 20. Рома Скелет

Никита

Лиля замирает, не двигается. Пользуясь ее растерянностью, жадно целую. В бошке происходит взрыв. Память отбрасывает меня в самые счастливые дни моей юности, когда я мог целовать Лилю, сколько хотел, и она никогда не была против. Сминаю ее губы. То нежно ласкаю их, то наоборот страстно кусаю. Она по какой-то причине не отталкивает меня, но и не отвечает на поцелуй. Словно одеревенела.

Вжимаю ее в мягкую спинку кресла, пускаю ей в рот свой язык. Наслаждаюсь. Это крышесносная эйфория. В каждой клетке моего тело фейерверки взрываются. Последние шесть лет я и близко не испытывал ничего подобного. Умираю — так хорошо, так сладко ее целовать. Моя. Никогда не отпущу и никому не отдам.

— Люблю тебя, — шепчу ей в губы.

Лиля словно пробуждается от сна. Дергается, упирается ладонями мне в грудь.

— Хватит, я прошу тебя.

Слышу, как ее голос надламывается. Я бы целовал Лилю дальше, не останавливаясь, но понимаю, что сейчас лучше притормозить.

Отстраняюсь назад. Лиля опустила глаза, ресницы быстро порхают, как птички. Часто дышит. Дрожит. Я до ломоты в костях хочу просто обнять Лилю, успокоить, пообещать, что все будет хорошо, и обязательно это исполнить. Но больше не притрагиваюсь к ней. Достаю из рюкзака черную бейсболку и надеваю на голову.