Имею ли я право жить ради себя, когда в мире так много нуждающихся в помощи людей? Иногда, покупая билет в кино или какую-нибудь дорогую еду, думаю, что эти деньги могли бы помочь кому-нибудь в лечении, спасти от голодной смерти. Порой нежелание жить «ради себя» мешает совершить какие-то важные жизненные шаги, вплоть до выбора профессии и будущей работы: не могу выбрать работу, которая была бы мне интересна, потому что обществу от неё мало пользы, а значит деньги, которые я буду получать, – нечестные и незаслуженные. (Работа связана с теоретической и математической физикой – на сегодняшний день довольно абстрактной наукой.)

Обоснованы ли эти сомнения, стоит ли к ним прислушиваться, или это обычный невроз?

Я не склонен обзывать человеческие особенности медицинскими терминами. Пусть даже где-то внутри гнездится что-то, с точки зрения психиатра, подозрительное – допустим, чрезмерное чувство вины. Все равно, ни к какому неврозу не сводимо это беспокойство души, которое вы описываете, – скажу, не убоясь пафосности, святое беспокойство. Молодой Андрей Сахаров мог бы подписаться под вашим вопросом.

Чего бы я вам пожелал? Всестороннего промысливания вопроса, что такое «жить для себя» и «жить для других». Не только с точки зрения «разумного эгоизма», утверждающего, что лучший эгоизм – альтруизм. И не только с позиции эгономики©, сиречь Искусства Быть Собой, на огромном жизненном материале показывающей, что тот, кто хотя бы минимально не заботится о себе, при всем желании не может с толком заботиться о других, а часто и хуже – принуждает других о себе заботиться.

Есть и другая сторона этой дилеммы. Уйма фактов, проходящих сквозь всю историю человечества, повторяющихся в каждом поколении едва ли не в каждой семье, свидетельствует, что благо, приносимое людям заботой о них, в немалом числе случаев оборачивается злом, используется во вред. Альтруизм столь же нужен, сколь опасен, столь же лекарство, сколь яд. Чем занимается альтруист, как не обслуживанием, питанием и взращиванием эгоизмов других? И поскольку это так, стоит заботиться о том, чтобы мера нашего священного альтруизма как-то уравновешивалась мерой здорового эгоизма – хотя бы как семь к одному.

Глупо, конечно, устанавливать какие-то дозировки. Люди, подобные вам, – птицы редкие, впору вас заносить в Красную Книгу.

́См. Всеединство, Эгоизм (в следующей книге «Будь сложнее»)

Как Вы пришли к вере? Что для Вас вера в Бога, как Бога себе представляете? Как относитесь к атеизму?

Пришел к вере?.. Иду. Только иду и не хочу останавливаться. Через много встреч идет Путь.

Первая – мама. Верующий не умом, но душой человек. Формально – атеист и коммунист, как и папа. Ее религией и богослужением была музыка – и в меня вошла как основа и дорожное снаряжение. Мощнейший прорыв религиозного чувства – при встрече с музыкой Баха: третий ре-минорный концерт…

Любови мои детские и юношеские, да и последующие, были в сущности богоискательством. Дружбы – тоже. Через дружбы, когда наступили тому сроки, пошли дороги к вере живой и осознанной. В двадцатидвухлетнем возрасте из рук друга и коллеги по лаборатории электроэнцефалографии, Кати Богомоловой (подходящая к случаю фамилия), впервые получил на чтение Библию. Проникло, хотя не взяло. Странно вспомнить: по тем временам чтение Библии было на грани криминала, а для врача и научного работника – нонсенсом с подозрением на шизофрению. Сопротивляться государственной лаже, искать смысл жизни было опасно. Но мы все же сопротивлялись, каждый по-своему, мы искали.