Звонок в дверь. Я мигом спускаюсь по лестнице, которая отделяет студию и три спальни от общественной части моей квартиры в двести двадцать квадратных метров. Зайдя в гостиную, я прямиком сталкиваюсь с кандидатом в президенты, его спонсором и кучей телохранителей, которые нагло разглядывают меня с ног до головы, перед тем как спуститься на лифте и подождать шефа в гараже или на входе в здание. Лифт вновь привозит десяток мужчин и увозит половину, сцена повторяется три раза, с каждым из них Пабло замечает, как раздражение на моем лице возрастает. Все во мне выражает упрек и предупреждает: это первый и последний раз, когда я позволю ему войти с охраной или незнакомцами туда, где у нас свидание.

На протяжении многих лет мы с Пабло встретимся около двухсот двадцати раз, почти восемьдесят из них – в окружении армии друзей, последователей, служащих или телохранителей. Однако, начиная с этого дня, он будет подниматься в квартиру или номер люкс один, а когда мы поедем куда-нибудь за город, прикажет своим парням испариться, пока я их не увидела. Сегодня Пабло сразу уяснил: приходя к любимой женщине, которая по совместительству – дива, женатый человек не может вести себя как генерал, он должен поступать как обычный влюбленный. Первое признание любимому человеку – акт почти слепого доверия. В последующие наши встречи я всегда буду благодарить его жестами, никогда – словами, а он будет молчаливо соглашаться на все условия, продиктованные нам этой ночью.

Мы с Кларой приветствуем Густаво Гавирию, Хорхе Очоа с братьями, Гонсало El Mexicano, Гильо Анхеля и его брата, Хуана Гонсало, Эваристо Порраса[46] и Пелусу Окампо, владельца ресторана, где мы иногда ужинаем. Мне кажется, Эваристо достаточно напуган, потому что у него дрожит челюсть. Тогда Пабло объясняет: тот принимает кокаин в промышленных размерах. Поскольку у Анибала Турбая никогда не стучали зубы, я заключаю, что Эваристо, должно быть, принял, по крайней мере, четверть килограмма. Пабло делает ему выговор наедине. Попрощавшись, как будто ругая ребенка, он мягко подталкивает Эваристо к лифту, просит принести видеокассету, вернуться в отель и ждать там остальных. Он хочет посмотреть запись вместе со мной и попросить меня об услуге. Я оставляю Карлу на попечение гостей, и мы поднимаемся в студию.

Каждая наша встреча с Пабло длится шесть-восемь часов или больше, он уже в общем посвятил меня в свои дела. Этой ночью Эскобар рассказал, что Летисия, столица колумбийского департамента Амасонас, стала ключевым объектом для провоза «кокаиновых» денег из Перу и Боливии в Колумбию. Поррас заведует его организацией на юго-востоке страны. Пабло также сообщает: для декларации доходов перед правительством Эваристо три раза покупал билет-победитель лотереи «Эль Гордо», заработав репутацию самого удачливого человека в мире!

Мы включаем телевизор, на экране появляется фигура молодого человека, обсуждающего с Поррасом какие-то земельные вопросы. Ночные изображения и диалоги неясные и неразборчивые. Пабло говорит: речь идет о Родриго Ларе Бония[47], правой руке Луиса Карлоса Галана, его заклятого врага. Он поясняет: то, что Эваристо достает из свертка, – взятка, чек на миллион песо (двадцать тысяч долларов по тем временам), и признается мне, что тщательно спланировал инсценировку со своим партнером и кинооператором. Когда пленка заканчивается, Эскобар просит разоблачить Лару Бония в моей телепрограмме «В атаку!». Я наотрез отказываюсь:

– Тогда придется разоблачить еще и Альберто, который внизу, с остальными, потому что он получил от тебя крупную сумму, и Хаиро Ортегу, твоего главного оператора, и бог знает сколько еще человек! Что, если завтра ты отдашь мне деньги за статую Христа от Клары, и кто-то запишет меня на пленку, сказав потом, что это была сделка, связанная с кокаиновым бизнесом, – только потому, что ты отдал ее мне? Всю жизнь меня пытались оклеветать, поэтому я никогда не использую свой микрофон во вред. Откуда мне знать, что сделка Лары и Порроса незаконна, тем более когда ты говоришь, что вы все подстроили? Ты же понимаешь: одно дело – когда я показываю в телепрограмме адскую свалку и твои невероятные общественные работы, и другое – если стану соучастником инсценировок, нападая на твоих врагов, виновны они или нет. Я хочу быть твоим ангелом-хранителем, любимый. Попроси об услуге кого-то, кто с удовольствием станет твоим змеем-искусителем.