Да и тётка его, как оказалось, живет в нашем городе. Позвонили ей по просьбе Сергея. Рассказали всё. Трубку бросила. Не стали мы об этом говорить ему. Душу рвать.
С тех пор носили мы по очереди из дома то супчик в банке, то котлетки с картошечкой. Сергею «от тётки» передавали. Очень радовался он этим передачкам.
– Любит. Не забывает. Родная же.
А потом и жена приехала. Забежала в палату. Даже не узнала. Простынь подняла и обомлела. Места нет живого. Мокнут повязки. Да и запах – не забудешь.
Одно лишь слово. Слово-палач рассекло на части душу Сергея. Да по живому.
«Развод».
И испарилась.
Потух наш уголёк. Душа сгорела вмиг. Не блестят глаза сквозь корки ожогов. Не стало смысла выживать. Тяжело таких вытаскивать. Когда вера и надежда угасают.
Выжил Серёжа. Не из слабаков.
Спустя полгода проводили нашего старожила в отделение реабилитации. Шутил как всегда, хохмил на прощание.
А ещё через 5 месяцев знакомый голос в коридоре клиники заставил меня вздрогнуть. «Что ж, старых знакомых не узнаёте?». На каталке лежал маленький человечек. Он был накрыт одеялом. Глаза улыбались.
Это был Сергей. Его привезли на обследование. Готовили ко множественным операциям по пересадке донорской кожи. С той злополучной ночи в лесу он ещё не вставал на ноги. Ожоговые рубцы стянули, сковали его тело невидимым панцирем.
Неподвижный, улыбающийся…
Дай Бог, чтобы душа его не осталась обожжённой!
Дай Бог, чтобы она не замёрзла!
За кулисами жизни
Её привезли поздним вечером. ⠀
⠀
Нашли вахтовики на обочине. Видимо, машина сбила. Тяжелейшая черепно-мозговая травма. Сколько пролежала в траве, неизвестно.⠀
⠀
Женщину отправили сразу на операционный стол. Трепанация черепа – дело небыстрое.⠀
⠀
До самой ночи корпели и вздыхали видавшие виды специалисты. Гематома размером с ладонь. Шансов выжить практически нет.
После полуночи привезли её из операционной.⠀
Повязка «чепец». Веки чёрные, отёчные. «Симптом очков» называется.⠀
⠀
«Неизвестная». Так и записали в журналы.⠀
⠀
Вызвали лаборантку. Кровь взять из пальца.⠀
⠀
Ирочка прибежала быстро, но была не в настроении. Гремела пробирками. Ворчала. ⠀
– Где их носит по ночам? Лезут всё под машины. Тротуаров, что-ли, нет?⠀
⠀
Ирочка как Ирочка. Маленькая. Тощенькая. Колпак несуразный на голове. Съезжает на бок беретом, и становится Ирочка похожей на художника. А в руках вместо палитры – лоток с колбочками и салфетками.⠀
⠀
Жила она с мамой. Воспитывали дочку на пару. С мужем развелась два года назад. Запойный был. Нервы мотал с самой свадьбы. Одно положительное качество было у него – руки не распускал. Но никак это не повлияло на Ирочкино решение о разводе.⠀
⠀
Так и стали жить бабьим царством.⠀
⠀
Мать её с отцом тоже развелась. На роду, видать, написано – без мужиков жить. Сядут, бывало, вечером на кухне. Чай пьют, да о судьбе своей кручинятся. ⠀
⠀
– А Сонька-то? Сонька в чём виновата? Тоже одинокой быть, – решали судьбу девочки бабы обиженные. ⠀
⠀
Под утро состояние неизвестной резко ухудшилось. Давление упало. Рефлексов никаких.⠀
⠀
Решался вопрос о повторной операции. Пришлось звонить в лабораторию. Снова анализ брать. ⠀
⠀
Пришла чернее тучи Ирочка. Понять её можно. Работать некому. Да и деньги нужны. Вот и мотается сутки через сутки. Хорошо, мать за Сонькой присмотрит. В садик – из садика. И по магазинам. И постирать-приготовить. ⠀
⠀
– Ну что ты, не очухаешься никак? Видать, сильно тебя шарахнуло, – бубнила под нос Ирочка, беседуя с пострадавшей. ⠀
Но та её не слышала. Кома IV. Неизвестная летала по лабиринтам. Блуждала по тёмным мирам. Искала своё тело. Всё, что она видела, было ей незнакомо. И выход найти не могла. Или вход. Что искать – было непонятно. ⠀