В более взрослом возрасте мы порой используем механизм идентификации осознанно, когда хотим взять с кого-то пример.
Действие этого механизма было обнаружено, к всеобщему удивлению, у жертв террористических актов. Так называемый Стокгольмский синдром выражается в том, что заложники террористов начинают «понимать» правоту своих захватчиков, сочувствуют им, считают их действия оправданными, принимают их взгляды и идеи.
Ψ-справка
Стокгольмский синдром. История.
Считается, что автор термина «Стокгольмский синдром» – криминалист Нильс Биджерот (Nils Bejerot), который описал события лета 1973 г.
23 августа того года 32-летний Ян Эрик Улссон (Jan Erik Olsson) ворвался в банк в центре Стокгольма. В темных очках и в парике с африканской шевелюрой, он выстрелил вверх из автомата с криком «Вечеринка начинается!» Улссону удалось захватить в заложники четверых сотрудников банка: Бриджитт Ландблэд (Birgitta Lundblad), Кристин Энмарк (Kristin Enmark), Элизабет Олдгрен (Elisabet Oldgren) и Свена Сафстрома (Sven Safstrom).
В качестве выкупа он требовал три миллиона крон (около $2 миллионов), два «ствола», пуленепробиваемые жилеты, шлемы, автомобиль и освобождения Кларка Улафссона (Clark Olofsson), с которым сидел в тюрьме в одной камере.
Кларка из тюрьмы действительно освободили и привезли в банк. Но на этом выполнение требований преступника застопорилось.
Между тем в банке психологическое состояние заложников менялось, и вместе с ним менялось их поведение. Через пару дней пребывания в обществе террористов от заложников стали поступать упреки полиции в агрессивном поведении и требование прекратить готовить операцию по собственному освобождению.
Поскольку переговоры велись на уровне премьер-министра, одна из заложниц, Кристин Энмарк, сама позвонила Улафу Пальме и заявила, что хочет сбежать вместе с захватчиками и требует всех отпустить.
На шестой день событий включили газ, и через полчаса Улссон и Улафссон сдались. Заложники были спасены и никто не пострадал.
В дальнейшем в ходе расследования бывшие заложники утверждали, что боялись не преступников, а полицию. Что преступники им ничего плохого не сделали. По некоторым данным свою симпатию заложники проявили не только словом, но и делом. Четвёрка скинулась на круглую сумму, чтобы нанять адвокатов Улссону и Улафссону. Более того, Кристин Энмарк продолжила отношения с Улафссоном, которого освободили: они стали дружить семьями.
Аналогичным образом ведут себя и женщины – жертвы домашнего насилия. Между ними и насильниками устанавливается так называемая «травматическая связь». Жертвы «входят в положение» своего истязателя. Они начинают соглашаться с его точкой зрения, будто сами спровоцировали его на агрессию, неправильным образом повлияли на его чувства. В конечном счете, ЖЖДН принимают на себя вину за его агрессивное поведение.
В обоих этих случаях механизм защиты от насилия приобретает форму идентификации с агрессором. Он помогает жертве, неспособной противостоять насильнику, остудить горячую голову агрессора и таким образом выжить. Парадокс заключается в том, что жертвы делают это абсолютно искренне, без всякой хитрости и задней мысли!
С еще большей готовностью они включают идентификацию, когда покровитель – не насильник, а скорее стратегический партнер. Будучи неспособной самостоятельно проложить себе путь по жизни, уступчивая личность идентифицируется с «покровителем» и осуществляет этот путь под чутким руководством своего наставника. Идентификация становится главным защитным механизмом присоединяющейся личности в жизни и главным инструментом ее выживания в самом широком смысле этого слова.