– Спасибо, — брякнула я напоследок, толком не прощаясь, потому что встречаться не хотела ни при каких обстоятельствах.

— Всего хорошего, — женщина была более сообразительной и знала верные слова.

— И вам, — кивнула я, отворачиваясь.

— Кстати, Виктория Романовна, вам ещё что-то надо решать с малышом.

– К-каким малышом? – опешила, но чтобы задать этот вопрос, даже пришлось вернуться, хотя я, на автомате кивнув, вышла в коридор.

– Как? — женщина озадачилась не меньше моего. — Вам разве не сообщили? – сморгнула недоумённо.

– Кто сообщил и что сообщил? — в очередной раз тупила, и как никогда остро это понимала.

– Ваша сестра… — замялась женщина, заметно побледнев. — Она была на седьмом месяце беременности. Врачи, как могли, поддерживали в ней жизнь, но когда поняли, что малышу грозит смерть, приняли решение и сделали экстренное кесарево.

Повисло молчание.

У меня в голове случился коллапс.

– Он… жив? — ухнуло сердечко куда-то в пустоту. — Пострадал? — добавила упавшим голосом, толком не зная, какого именно ответа ждала, и чего опасалась больше всего.

— Жив, — мило улыбнулась медсестра. — Мальчик, — кивнула в тон. — Почти не пострадал, но всё-таки вам подробности лучше уточнить в больнице, куда его перевели сразу же после операции.

— Д-да, хорошо, — не то качнула головой, не то кивнула, спеша прочь. 

Это стало новым оглушающим ударом.

Я машинально шагала по улице в сторону парковки, где оставила машину, а в голове было столько мыслей, что ничего внятного не рождалось.

Пока крутилась с оформлением документов, получала свидетельства о смерти и договаривалась о похоронах, всё время была в коматозе.

Даже работой некогда было заниматься, хотя о трагедии в семье начальнику сообщила, не забыв подтвердить, что от своих обязательствах не отказываюсь, и только разрешу вопросы с похоронами, сразу же вернусь в строй.

Меня не волновали знакомые Дениса и Алины, такими мелочами не занималась, поэтому похороны прошли тихо и в одиночестве.

Не было ни слёз, ни причитаний, хотя в душе я осознала страшную вещь: отвернуться и вычеркнуть из своей жизни человека, не то же самое, что потерять его навсегда. 

Смерть — значит больше никогда его не увидеть! 

Больше не поругаться, не помириться. 

Больше на него не обидеться, за него не порадоваться.

Шанса вернуть больше не будет!

Это конец!

Это точка!

И теперь я реально осталась одна!

В душе образовалась пустота. 

Это воронка была невыносимой, и я по-настоящему испугалась, что меня может затянуть в омут отчаяния, поэтому  поспешила вернуться на работу. 

Там я была нужна! Была не одна! Я чувствовала себя живой!

И даже почти смогла забыться, но у судьбы были другие планы на мой счёт.

– Агафонова Виктория Романовна? – Голос звонившей показался дежавю, жутким повтором кошмарного сна. 

Последний раз, когда я принимала звонок и женский голос ронял эту фразу, следовала череда страшных новостей. 

Перед ответом я немного замялась:

– Да, это я, слушаю.

– Вас беспокоит из детской городской больницы…

Сердце вновь пропустило удар.

— Из перинатального центра, — продолжала женщина. — У нас находится ваш племянник. Мы не могли до вас дозвониться...

– Да-да, я совершенно забыла. Мне говорили, что у сестры был ребёнок, — пробормотала я не в себе. — Что вы хотите от меня?

На конце провода явно замялись:

– Вообще-то вы ближайшая родственница, и мы бы хотели знать, какие у вас планы на его счёт?

– Никаких… — выдохнула ошарашено и это было искренне.

Опять на проводе повисло недолгое молчание:

– В любом случае, вам бы нужно подъехать к нам в больницу, и подписать необходимые документы, по отказу или согласию...