“Ну зашибись, че! Будем учиться вместе!” – мысленно радуюсь я.

– Дана Игоревна, это наш новенький студент. Ярослав Борисов, – торопливо говорит толстуха Василиса, глядя на красотку преданным взглядом.

Дана Игоревна?

Эта грудастая чика с высокомерным взглядом – мой препод по зарубе?

Да как так? Ебануться…

Вот это я попал!

Дана Игоревна, значит?

Ну-ну.

Всю лекцию я ничего не пишу, только пялюсь на ее буфера, обтянутые тонкой белой тканью. Я сижу на первой парте, прямо перед ее столом. У меня лучшее место в этом кинозале! Эти ботанички, видать, бояться садиться к ней близко. Еще бы! Наверняка, их слепит ее красота.

Я же глаз не могу отвести от нее. Когда она дышит, мягкая округлость груди то вздымается вверх, то оседает вниз. Я молюсь, чтобы пуговки на блузке при каком-нибудь глубоком вдохе разлетелись в стороны, и мягкие округлости вывалились наружу.

Ммм…

Интересно, какого цвета ее сосочки? Она блондинка, наверное, они светло-розовые. Хотя… Глаза у нее темно-карие, может, и соски тоже коричневые.

В штанах снова все напрягается. Как с ней, такой секси преподшей, можно учиться? Я даже не могу понять смысла слов, глядя на пухлые, алые губы, которые очень сексуально двигаются во время разговора. У нее ровные, белые зубы и розовый язычок. От одного ее бархатного голоса можно обкончаться! Я еле сдерживаюсь, можно сказать.

Сладкая конфетка…

Страстная, наверное. Горячая. Опытная.

Сколько ей? Чуть больше двадцати пяти?

Красивая. Откровенная сексуальность из нее так и прет!

Я протяжно вздыхаю. Тело горит огнем.

Зуб даю, она будет моей!

В лепешку разобьюсь, но завоюю ее.

Тем не менее, в конце пары, эта сладкая конфетка строго спрашивает меня, глядя в глаза поверх очков:

– Я смотрю, Ярослав, вы ничего не пишите. Видимо, у вас отличная память? Запоминаете лекцию на ходу?

– Да, память у меня идеальная! Помню наизусть рецепты всех известных алкогольных коктейлей и фамилии всех порноактрис! – с нагловатой ухмылкой отвечаю я, – Кстати, зовите меня Яр, так привычнее.

Девственницы сзади шепчутся, охают и вздыхают. Видимо, я не на шутку оскорбил их благородные чувства.

Дана Игоревна вскидывает брови, уголки алых губ едва заметно вздрагивают. Открыв толстый ежедневник, она делает какую-то пометку. Потом снова смотрит на меня. Ну и взгляд у нее! Испепеляющий! Мне становится жарко.

– Отлично, Я-рос-лав – говорит она, нарочно чеканя по слогам мое полное имя и не сводя с меня глаз, – Тогда к завтрашней практике вы подготовите для нас небольшой доклад про Теодора Драйзера. Думаю, с вашей памятью это будет очень легко сделать! Напомню – никаких листочков. Только живая речь.

Уголки ее губ поднимаются кверху, и лицо озаряет улыбка. Вот только улыбка не добрая, а ядовитая и насмешливая.

Я разочарованно вздыхаю.

Сучка… Это жестоко!

Чего она агрится на меня? Недотраханная, что ли? Если так, то это мы быстро исправим. Я трахаюсь, как бог. Нужно лишь правильно подкатить к такой высокомерной недотроге.

Ничего! И не к таким подкатывали! Прорвемся!

– Сделаю, Дана Игоревна, – уверенно отвечаю я, глядя ей в глаза, – Для вас – все, что угодно сделаю!

Улыбка ее слегка меняется, а потом и вовсе сходит с лица. Нахмурившись, она стреляет глазами в разные стороны аудитории – в те места, где раздаются шепотки.

А потом она встает из-за стола и говорит:

– Как видите, котятки, Драйзер прекрасен и не так прост, как кажется. Поэтому не тяните до экзамена. Читайте прямо сейчас. Поверьте на слово, “Сестра Керри” попадет вам в самое сердечко!

После этих слов Дана Игоревна захлопывает ежедневник, собирает со стола бумаги и, громко цокая каблуками, идет к двери. В это время звенит звонок, пара окончена, девственницы начинают копошиться за своими столами, собирая по сумкам ручки и тетради.