Молодому человеку снился город, снился родной институт. Снилось, что он уже приехал, что все тревоги и волнения давно позади. Ему было хорошо, он был весел и счастлив.

А потом что-то произошло. Словно уродливая тень заслонила мир, и тень эта наваливалась на него все сильнее и сильнее. Ему стало страшно – он закричал, отбиваясь от окутавшей его смертельной мглы, но услышал в ответ лишь тихий зловещий хохот. Затем стало еще хуже – он вдруг понял, что у него пытаются что-то отнять, хотят забрать то, что принадлежало только ему, и никому больше. Его теснили со всех сторон, он ощутил себя на краю бездны, уже сознавая, что ему ни за что не удержаться. Так и получилось – ощутив мгновенную боль, он вскрикнул и полетел куда-то вниз, с ужасом понимая, что вернуться оттуда не сможет уже никогда…

Кавказец проснулся одним из первых. Открыв глаза, сладко потянулся – и вдруг замер. То, что он увидел, его неприятно удивило.

Спустившийся с верхней полки молодой человек достал из-под стола сумку спящего незнакомца и теперь спокойно в ней копался. Он делал это столь уверенно и хладнокровно, что кавказец наверняка не заподозрил бы ничего дурного – если бы не знал совершенно точно, что сумка принадлежит незнакомцу. Сам незнакомец спал, отвернувшись к стене.

– Эй, парень… – Кавказец негромко окликнул молодого человека. – А ты не ошибся? Это не твоя сумка.

Молодой человек повернулся и с интересом взглянул на кавказца. Его глаза были спокойными и холодными, кавказец невольно осекся. Где-то он уже видел этот взгляд…

– Есть какие-то проблемы, отец? – по губам парня скользнула презрительная усмешка. – Так мы их сейчас решим. Прямо здесь, не отходя от кассы. – Наградив кавказца тяжелым взглядом, он достал с верхней полки свой кейс, открыл и переложил в него из сумки незнакомца какие-то вещи. Небрежно бросив сумку под стол, потянулся к пиджаку незнакомца, вынул из него бумажник и переложил в карман своей куртки. С усмешкой взглянув на кавказца, сел на его полку, тот с явным усилием поджал ноги. Было видно, что этот пожилой человек с трудом сдерживает свой природный темперамент.

Парень нагнулся и стал неторопливо обувать мягкие замшевые туфли незнакомца, затем, словно что-то вспомнив, усмехнулся и отшвырнул их в сторону. Потянулся к своим кроссовкам, обулся, встал. Взял в руки кейс. Взглянул на часы, затем снова посмотрел на кавказца.

– Ну что, отец – прощай. А это тебе на память. – Он протянул руку к столику, взял оставшуюся с вечера бутылку пива и поставил ее перед кавказцем. – Выпей за его здоровье… – Парень кивком указал на спящего незнакомца, мрачно усмехнулся и вышел в коридор. Лязгнула дверь купе, с верхней полки тут же показалась голова тучного гражданина.

– Вот же сволочь, а? – сказал он, участливо глядя на кавказца. – Ведь совсем совести у людей не осталось.

Поезд начал замедлять ход – какая-то станция. Хмуро взглянув на тучного гражданина, кавказец потянулся к незнакомцу.

– Эй, просыпайся… Вставай, слышишь?

Незнакомец не отзывался, в лице кавказца что-то дрогнуло. Он быстро встал, взял незнакомца за руку, к чему-то прислушался. Затем хмуро взглянул на взиравшего на него сверху попутчика.

– Он мертвый. Надо позвать проводника. И милицию…

Поезд остановился, толстяк торопливо прильнул к окну, кавказец тоже взглянул на перрон – он вдруг понял, что звать милицию уже поздно. Его взгляд сразу выхватил в толпе знакомую фигуру с кейсом в руке. Словно почувствовав это, человек с кейсом посмотрел в его сторону, встретился с ним глазами и весело помахал рукой. Вот он сбежал по ступенькам, мелькнул в последний раз и навсегда скрылся из глаз.