— Конечно. Я лично уничтожала этих тварей, и сестры тоже. Хаос контролировать возможно, нужно просто знать меру. Пропуская его энергию через себя, мы преобразуем его в Порядок. Именно так я исцелила Сапфира. Правда, наоборот делать не получается, Порядок не преобразуется в Хаос. Может, это и к лучшему.

— Я могу использовать силу Хаоса, но только в исключительных случаях, — признался инквизитор.

— Когда тебя обуревают сильные эмоции?

Эйван на миг напрягся и как будто нехотя согласился.

— Нельзя все время действовать чистым разумом.

— Вот именно. Мы ведь живые. В каждой стихии поровну от двух сил, когда огонь согревает, а вода, земля и воздух дарят жизнь всему живому — это Порядок. Когда бушует ураган, море штормит, в небе сверкают молнии, а огонь пожирает дома и людей — это Хаос. Кстати, были ли инквизиторы, которых он поглотил?

— Были, но о них мало известно. Как правило, таких сразу уничтожали, пока они не успели натворить дел.

— Вот видишь! Ваши тоже могут попасть в сети соблазна, — я помедлила, собираясь с мыслями. — Как думаешь, возможно ли равновесие между двумя противоборствующими силами?

Эйван пожал плечами.

— Может, и возможно, но я в это не верю.

— Зря.

Он сел и поворошил палкой костер — в разные стороны брызнули искры, и я невольно отвернулась. Боюсь огня с детства.

— Что-то мы в философию скатываемся. Что еще можешь рассказать о Хаосе, ведьмочка?

Опять это слово. Ведьмочка. Издевается, что ли? Но хорошо, что уже не отродье зла или тьмы.

— У нас есть легенда об Оке Хаоса, я всегда любила ее слушать. Помню, Верховная однажды собрала нас, юных ведьм, когда мы едва достигли второй ступени. Тогда стояла ночь и горел костер, а небо было усыпано звездами, — я задрала голову и вгляделась в черные островки, виднеющиеся в переплетении крон. — Око Хаоса – это средоточие всего, самый центр миров. Проводник покажет его избранной ведьме, и в нем она сможет исполнить свое самое заветное желание.

— У тебя есть заветное желание? — поинтересовался Эйван.

— Оно есть у каждого, — ответила я с уверенностью.

— У меня нет.

— Такого не может быть. Ты, что, ничего не хочешь? Ни о чем не мечтаешь?

— У меня нет мечты, есть только цели, — голос прозвучал жестко и уверенно. — Некогда мне предаваться мечтаниям, словно девица на выданье.

— Какой ты! Настоящий инквизитор с трезвой головой и холодным рассудком. И скучный, как уроки медитаций.

— А мне нравятся медитации. Люблю побыть наедине с собой, исследуя свой внутренний мир. Послушай, Йованна, ты ведь спасла тех людей не потому, что заключила со мной сделку.

Он не говорил, а утверждал, как будто сумел прочесть мои мысли.

— Я искренне хотела помочь. Как могла остаться в стороне, зная, что солдаты идут, чтобы сжечь всю деревню?

— Тут есть что-то еще.

Он был похож на дознавателя, который умеет выпытывать из людей правду. И я сдалась то ли из-за его пристального взгляда, то ли просто давно хотелось с кем-нибудь поделиться.

— Да. Есть. Я не люблю огонь. Я его боюсь.

Немного помолчала, собираясь с мыслями. Они всегда причиняли боль.

— Мою семью оклеветали соседи. Они завидовали красоте матери и удачливости отца. Их обвинили в колдовстве и подожгли дом ночью, когда все спали. Мне было четыре года, и я помню лишь то, как что-то заставило меня проснуться и выйти на улицу. Когда все началось, и озверевшая толпа подожгла дом, меня, одиноко стоявшую в тени старого дерева, заметила сердобольная соседка.

Эти слова давались с трудом. Не раз я представляла, какой могла стать моя жизнь, если бы родители были рядом. Да, в клане мне было хорошо, я чувствовала себя частью большой семьи, но без самых близких все время ощущала какую-то пустоту и растерянность. Покусав в волнении губы, я продолжила рассказ: