Вспомнила как Петр приревновал к Гебу и….меня передернуло. Воспоминания забились в висках….

«Он шел на меня, схватил за лицо и изо всех сил втолкнул в комнату, и захлопнул дверь. Всхлипывая, мгновенно протрезвев, я бросилась к шкафу, чтобы найти хотя бы одну вещь, но не нашла ничего кроме банного халата. Завернулась в него и стояла дрожа посреди комнаты. Внезапно в колонках включилась музыка. Какая-то ужасающе спокойная, но оглушительно громко, так, что уши заложило. Тяжело дыша, я смотрела перед собой, и подо мной шатался пол, крутились стены и потолок. Мне стало страшно. Невыносимо страшно. Затем музыка выключилась так же внезапно, как и включилась.

Через какое-то время дверь открылась. Айсберг зашел в комнату, запер спальню на ключ, молча разделся и рухнул на постель. Я долго не решалась на него посмотреть, а когда посмотрела – поняла, что он крепко спит.

Всю ночь я не могла уснуть. Ходила по комнате, несколько раз зашла в душ и стала под прохладную воду. Потом легла рядом с ним, но сон не шел ко мне. Я смотрела в темноту и думала о том, что это все должно прекратиться. Так не может быть. Так неправильно. Я так больше не хочу. Не хочу быть подстилкой, дыркой, одной из…не хочу, чтоб со мной вот так. Может, это и поздно, может, нужно было думать раньше, но я не предполагала, на что иду, не предполагала, что не выдержу этого.

И нет…не хуже спать с нелюбимым за деньги. Гораздо хуже спать за них с любимым…когда он ничего к тебе не испытывает, кроме желания использовать и ткнуть подарок.

Утро началось с дикого крика. Я подбежала к окну и…застыла. Поднесла руку ко рту, задыхаясь…в воде плавал Глеб. Точнее, я видела его спину, раскинутые в стороны руки, он бился головой о борт, немного отплывал назад и снова бился. Орала Виолетта. Истошно орала. Пыталась вытащить сына. К ней подбежали охранники и под руки куда-то утащили. Я хотела отшатнуться, но меня схватили сзади за затылок и ткнули лицом в стекло.

– Красиво плавает, правда? Весь в твоих тюльпанах!

– Отпустите…я хочу уйти… я не хочу смотреть, я…

– Будешь смотреть! – вдавил мое лицо в стекло, задрал халат и резким движением вошел в меня, – Нравится? Нравится, я спрашиваю?

– Нееет, – с рыданием, закрывая глаза, чувствуя, как он толкается внутри. Это какое-то сумасшествие, какой-то жуткий бред. Это кошмар. Мне снится кошмар.

– Это ты сделала. – шепотом мне на ухо. – Ты его убила! Ты!

– Нееет!

– Тыыыы! Потому что ты моя шлюха! МОЯ!

Резко дернулся, и по ногам потекло его семя. Толкнул грубо в сторону и задернул шторы, другой рукой поправляя штаны. Меня колотило от истерики. Я всхлипывала, дрожала и задыхалась. Я не верила, что это происходит на самом деле. Не верила, что он такое жуткое чудовище. И на самом деле это все правда… Глеб мертв. Только потому, что я с ним флиртовала, только потому что…Господи! Да что же это такое? Что со мной не так?

– Когда я сказал, что ты моя шлюха, я выразился буквально. Никто не может тронуть мое… И он об этом знал. Он сделал свой выбор сознательно.

– Нееет, – я все еще качала головой, держась одной рукой за стену, а другой за горло. В ушах опять звучала музыка…вот почему ее включили. Чтоб я не слышала, как застрелили Глеба. – Зачем…он же ничего…он же меня не трогал, он…Божеее мой, нееет…

– Да!

– Я не…не хочу…не хочу больше…Не хочу быть вашей. Ничего не хочу… я хочу уйти. Пожалуйста…можно я уйду?

Сквозь слезы, сквозь рыдания, глядя на совершенно холодное и равнодушное лицо и понимая, насколько это обыденно для него. Насколько легко он отнял жизнь и…наслаждался своей властью.