– Алло, Марат! Я вся на иголках! Отыскал её? Не молчи! – услышала по громкой связи голос Лары.

– Уже спит непробудным сном, мам. Налопалась сладким. Наша непоседа засиделась в школе. Видишь, грызёт гранит науки, не то что я, любитель вмазать по роже! – успокоил обеспокоенную женщину.

– Где вы сейчас? Давай пришлю личного водителя? – хотела она помочь, и здесь мобильный вырубается.

– Она же теперь не уснёт!

– Не драматизируй, примет успокоительных и ляжет отдыхать. Согрелась, непослушная кошечка Криси?– лукаво промолвил он.

– Да, а тебе не холодно?

– Уже вся одежда высохла. Я же не похож на одного нытика. Кстати, в бардачке шоколадный батончик со вкусом пломбира!

– Неужели! Поделишься? – ощущала себя довольно комфортно, забывая про все тревоги.

– Ешь, мелочь пузатая. А то сиськи не вырастут! – начал глумиться.

– Перестань, говорить пошлость! К тому же у меня уже второй размер.

– Не верится. Ладно, одна рыжая самозванка утверждает, что целовалась. Ведь так?

– Да и не раз, Марат!

– Докажи, я как эксперт оценю. Держу пари, вся затряслась от страха! Смелее, Криси! – усадил к себе на колени, а затем…

Кристина

Размечталась, он всего лишь издевался.

– Зря уши развесила. Это была шутка. Подрасти сначала. Заморыш с мерзкими конопушками. Вон какие глазки недовольные, – отстранился, словно брезгует.

– Больно сдался, ходячий секс – символ! Запудривай мозги другим, – недовольно перелезла на заднее сиденье, в компании с ним жутко не комфортно.

– Сказала, оборванка, которая хранит моё фото в учебнике по русскому языку! – вручил до боли знакомый снимок. Довольно часто рассматривала его. – Не подскажешь, с какой целью, Криси?

– Всё забываю выложить.

– Тебе говорили, что ты та ещё лгунья. Наверное, берёшь его в тёплую постель, а дальше балуешься ручками, – не упустил возможности втоптать в грязь. Заставить чувствовать себя посмешищем.

– Спокойной ночи. Подавись своим батончиком! – улеглась на подушку, едва не прослезившись.

– Только не устраивай потоп, салфеток не хватит. Брошенка наша, злобный Марат над ней издевается. Одеялом укройся, а то ещё простуду подхватишь. Родители всех на уши поднимут. Горе луковое, – сам опустил водительское сиденье, стараясь заснуть.

Но дрожь не ускользала, замучилась ворочаться. И всё это безумно раздражало Марата.

– Сколько можно шуршать? Усыпить, мелюзга?

– Есть покрывало лишнее?

– А подгузников с подогревом? Не придуривайся, здесь тепло, – с неохотой проверил печку.

– Скорее всего не отошла ещё от ледяного озера.

– Реально мандраж? Что ж опробуем одну технику, – снял футболку, показывая свои бицепсы, чуть не раскашлялась.

– Кукую ещё технику? Погоди, мы так не договаривались. Да, всё нормально. Мне даже жарко, – поджала колени к груди.

– Двигайся…

– Зачем? – трясусь похлеще пойманного зайца в лесу.

– Должен же согреть. Не дрейфь, – залез под одеяло, и клянусь мой пульс заколотился очень быстро.

– Может не стоит?

– Прижмись к груди. Делай, как говорят, – заявляет уверенным тоном, сложно ослушаться.

Пересилила себя и прильнула в его жаркие объятия. Именно жаркие, казалось, сгорю в одно мгновение дотла. Сердце чуть не ушло в пятки. А когда властные мужские руки обняли, почувствовала на седьмом небе от счастья.

На улице шёл снегопад, в салоне авто играла тихая, не навязчивая музыка, а я нежилась на его груди, мечтая, что мы проведём вот так всю нашу жизнь. Дыхание становилось равномерным, веки тяжелели. И сквозь дремоту показалось, что он нежно поцеловал меня в нос. Настоящая зимняя сказка.

Пробудилась в особняке, обнаружив, что его нигде нет.

-Слава богу! Пришла в себя! – хлопотала Лара, умудрившись вызывать доктора.