– Что, тебе уже доверяют такую работу? – удивился Егор. – Ну-ну, посмотрим, что за реклама такая. Позвоню тебе вечером. Люблю тебя.

– Угу, – отозвалась я и нажала отбой.

– “Тебе уже доверяют такую работу?” – скривив лицо, передразнила я парня, пока меня никто не видел и не слышал. – Доверяют, представь себе. Не только готовить и убирать могу.

Когда я вернулась на своё место, то снова инстинктивно бросила взгляд на Алёну. Та, к моему удивлению, сидела с ровной спиной, перебирая бумажки, и сияла, как начищенная монетка. Глуповатая улыбка не сходила с её лица, сквозь плотно сжатые губы то и дело прорывались смешки.

После очередного я не выдержала:

– Ты чего?

Казалось, она только этого вопроса и ждала.

– Когда ты отошла, президент позвал меня к себе и извинился на случай, если я подумала, будто его не устраивает моя работа. Прям так и сказал, представляешь? Ещё сказал, что просто хотел тебя проверить, потому отреагировал немного резко. В общем, дело не во мне. А то я уже боялась, что накосячила где-то, и он злится.

Выдав всё, как на духу, блондинка продолжила работать, счастливо улыбаясь. Я кисло кивнула ей в ответ. Исправил свою ошибку, придурок. Не прикопаешься же теперь.

Следующие несколько дней прошли для меня максимально странно. Во-первых, я решила, что нужно минимизировать прикосновения Яромира ко мне, раз у меня это вызывает столь странную реакцию. Для этого я на следующий день сама нарисовала себе букву “Н” до того, как президент пришёл на работу. Однако, когда он заявился, и я с довольным видом продемонстрировала метку, Ким неподдельно удивился:

– А кто тебе разрешил рисовать самой? Убожество. Стирай. Я сам нарисую, как надо. Красиво.

И снова меня пробрали мурашки, когда он зажал моё запястье в своих длинных пальцах, пару раз случайно невесомо проводя по коже.

Приказам, поступавшим от президента, казалось, нет конца:

– Неудачница, принеси чай.

– Эй, неудачница, подпиши вот эту стопку бумаг.

– Ооооой, а чего это мы без дела сидим? Метнись в отдел связи с общественностью, отнеси им вот это.

– Уже позвонила по номеру, который я тебе дал?

– Неудачница, уже заказала мне на обед что-нибудь? Я же просил пиццу.

– Уже сделала отчёт о проделанной сегодня работе?

– Связалась с Назаровой? Я же просил. Это очень важно. Договорись с ней о встрече.

– Скоро последнее собрание инвесторов во главе с Релтовым, выбери для этого день, когда я полностью свободен, и разошли всем оповещения.

– Неудачница, синий галстук или красный?

– Болотный, – не сдержавшись, буркнула я, когда он вызвал меня к себе по очередной ерунде. – Вам болотный точно подойдёт.

– Цвет хаки? – воспринял всё за чистую монету президент, продолжая примерять у зеркала два разных галстука. – Считаешь, я буду хорош в военной форме?

Он лукаво глянул на меня через отражение.

– Не хаки, а болотный. Идеальный цвет для жабы, – фыркнула я. – Позовёте, когда реальное дело появится.

Не дав ему ответить, я выскочила в коридор. Нервы дребезжали, в висках стучало от раздражения. Я не думаю, что на свете существует человек, раздражающий меня сильнее, чем Яромир Ким. Как вообще можно доводить людей до белого каления одним своим видом? У него отлично получается.

И откуда только работа для меня берётся? Алёна тоже без дела не сидит, вся в поручениях, поэтому, вроде как, мелкая работа достаётся мне.

– Устала? – раздался совсем рядом вкрадчивый участливый голос, пока я на секунду присела за свой стол и закрыла глаза, зарывшись пальцами в волосы.

– Да. Сил уже нет выполнять все капризы нашего президента, – пожаловалась я, а затем, осознав, резко вскинула голову. – Ой, Демид Андреевич… Извините, я…