Шум листвы, стрекот сверчков, треск костра – всё это словно тонет в кофейной гуще его глаз, и предательская мысль: ну, целуй же…

- Как это ми-и-ило! - тянет тётя Тамара, удерживая в руках пёструю салатницу. – Ну настоящие голубки, искры так и летают. 

Тяжело дышу и с силой увожу взгляд от манящих губ напротив. Мозг как желе, колени тоже. Что это, чёрт возьми, было? Я чуть не поцеловалась с Куртом.

Я хотела поцеловаться с Куртом!

"И хочешь до сих пор. Проверь трусики", - мерзко хихикает мысленная Диана, и я готова сгореть от стыда, потому что она права. 

Олег. Нужно срочно позвонить Олегу, сейчас же! А лучше уехать. Из этой усадьбы, из Москвы, России. Подальше от него. Волна напалма не так опасна, как его близость. 

- Молодёжь – к столу, - зазывает дядя Яша из беседки, и мы с Гансом как два бионических робота синхронно шагаем на зов. 

Приходит папа с решёткой полной сочного мяса, тётя Тамара суетливо раскладывает закуски, мама возится со стопкой салфеток, а дед, которого я только замечаю, подливает себе из графина сливовой наливки. Судя по косым глазам – далеко не первую стопку. 

- А вот и я, заждались? – в беседку заходит Вика, и, судя по сбивающей с ног удушающей волне мускуса и чайной розы, сестра ненароком угодила в ведро немыслимо вонючих духов. 

Окидываю взглядом фигуру малышки. Сколько ей там? Восемнадцать? Судя по размеру декольте – не менее двадцати одного. А в купе с алой помадой и макияжем смоки – все тридцать. 

- Мамуль, можно я здесь сяду? – щебечет сестричка и плюхается на место рядом с Куртом, "случайно" задевая его бедро обтянутым красным лоскутком ткани задоорешком.

Мне кажется или подросшая детка подбивает свои грудастые клинья к моему жениху? Ну, не моему, конечно, но она-то думает, что к моему!

- Милая, тебе не кажется, что ты оделась немного... откровенно, – хмурится тётя Тамара, и я прямо-таки выдыхаю: значит, во мне говорила не ревность, а действительно здравый смысл.

- Откровенно? Разве? Честно говоря, накинула первое попавшееся, - хлопает густо накрашенными ресницами Вика и так елейно: - Вы не передадите мне корзину с булочками, Олег?

Точно подбивает. Вот маленькая хищница, от кого только набралась!

Глупо, конечно, но я ощущаю колючий укол ревности. Пусть Ганс и не мой парень, но сегодня фиктивно мой, это же недопустимо вести себя так... развязно. Всё-таки мы сёстры.

Да, мне тридцать, ей восемнадцать, она ему однозначно больше подходит, но... Стоп! Что это за мысли такие дурацкие в голову лезут? Вечеринка закончится, мы разъедемся в разные стороны, и там хоть трава не расти. Пусть делает, что захочет и с кем захочет. 

... но вспоминая сейчас близость его губ, снова ощущаю волну электрического озноба вдоль позвоночника. 

- Олег, возьмите пуловер Яши, а то запачкаете костюм. Он новый, даже бирку не снимала, - протягивает тётя через стол свёрнутую тряпку болотного цвета, и Курт послушно натягивает безобразие через голову. Утонув в дядином свитере, как в плащ-палатке, садится на место и подмигивает мне. А я снова пялюсь на его губы, поражаясь, почему раньше не замечала какие они красивые. Полные, но не женские, чётко очерченные и такие…

- Кажется, скоро ливанёт, - смотрит на небо дядя Яша. – Здесь всегда так - светит солнце и через полчаса всё разительно меняется. 

Небо с южной стороны действительно стремительно темнеет, но мне как-то плевать на метаформозы с погодой, я искоса посматриваю на профиль Рейнхарда, вмиг растеряв весь боевой пыл. 

- Давайте уже выпьем за долгожданную встречу! - поднимается с места мама, не забыв предварительно толкнуть отца локтем в бок. Тот неохотно берёт бокал с наливкой, не сводя сурового взгляда с моего жениха. - Я так счастлива, что мы выкроили время и собрались все здесь. Особенно вы, Олег, мне, право, дико неловко, что мы выдернули вас с важного совещания. Это по поводу того немца, что дурачит сотни девушек? Ульяна мне рассказывала. Массовый иск, ну надо же.