– Хорошо. Пока свободны.

Когда охранник ушёл, начальник отделения полиции обратился к Лыткину:

– Товарищ майор, может, пойдём в отделение, я там повестку выписал ещё одному важному свидетелю на два часа. Сейчас почти уже два…

– Да, конечно. Здесь, кажется, всё.

Когда правоохранители выходили из дома Калугина, к воротам уже подъехала санитарная машина, из которой вышли люди в синих халатах с носилками. «Вот ведь, – подумал майор, – миллионер, владелец производства, хозяин бывших колхозов, депутат. И вот – носилки. Ещё один герой приватизации».

Юрий Михайлович и Лыткин пошли в отделение, а Вадима и ещё одного участкового отправили домой к Хижнякам на задержание Сергея.

В отделении Лыткин и Юрий Михайлович подвели итог осмотра и допроса свидетелей: первым претендентом на роль преступника, без сомнения, был отвергнутый Калугиным возлюбленный его дочери, тракторист Сергей Хижняк, на задержание которого уже послали двух полицейских.

В кабинет заглянул дежурный:

– Товарищ майор, тут свидетель пришёл, Зотов.

– Давайте его сюда.

В кабинет вошёл парень лет двадцати пяти, при виде которого Лыткин остолбенел и буквально, не по-майорски, разинул рот. Он с удивлением уставился на вошедшего округлившимися глазами, словно тот был инопланетянин, вышедший из блестящей космической капсулы. Парень, в свою очередь, имел такой же удивлённый вид: с немым вопросом в глазах глядел он на живописного майора.

…Дело в том, что свидетель Зотов… был одет в форму сержанта НКВД, как будто только что перешагнул грань эпох из тридцатых в современность.

Начальник полиции с интересом наблюдал за этой эпохальной встречей двух коллег по огневым романтическим временам становления отечественной госбезопасности. Вся сцена, эмоции и внешность двух встретившихся, и вправду, были куда более убедительны, чем постановки самых профессиональных академических театров.

Первым очнулся более опытный, и всё-таки старший по званию, Лыткин:

– Кто вы и что это? Почему вы так одеты?

– А вы почему, – неуверенно спросил, в свою очередь, сержант НКВД, показывая на мундир майора.

– Э-э-э, м-м-м… Отвечайте на вопрос, – вполне справедливо заметил Лыткин.

– Зотов Эдуард Львович, – отчеканил сержант, – Актёр я. Прямо со съёмок. Мы тут, в Речном, фильм снимаем про раскулачивание и коллективизацию в этом районе.

– А-а-а, вот оно что… Ну надо же, – уже спокойно и как-то более приветливо проговорил Лыткин. – Ну, хорошо, присаживайтесь. Расскажите, что вы видели вчера.

– В первом часу ночи я возвращался из села в старое Речное, в съёмочный лагерь. Шёл по тропинке вдоль дороги. Сзади, недалеко от меня, остановился мотоцикл «Урал» с коляской. Видимо, без глушителя, потому что ревел, как ракета. Водитель вытащил из люльки обрез ружья, я рядом был, видел, подошёл к реке и бросил его в воду. Потом сел и поехал дальше, в сторону старого Речного. Я пригнулся, чтобы он не увидел меня. Ну, вот, всё.

– Опознать его можете?

– Вряд ли, он в шлеме был, одни глаза были видны. Шлем оранжевого цвета.

– Хорошо, – сказал Лыткин, – Молодец, сержант, во время оказался в нужном месте.

Сержант отдал честь, а начальник отделения развёл руками, покачал головой и задумчиво посмотрел в окно.

Зотова отпустили, а вскоре пришёл участковый Вадим и сообщил, что ни Сергея, ни мотоцикла «Урал» в доме Хижняков нет. Сестра подозреваемого сказала, что брат как уехал вчера вечером, так и не появлялся. Вскрыли сейф для хранения оружия, охотничьего ружья там тоже не оказалось.

Лыткин нахмурился:

– Понятно. Завтра схожу сам, допрошу, посмотрю. И организуйте кого-нибудь из местных, чтобы поныряли в маске и в ластах на месте, которое покажет Зотов, ну, где Хижняк сбросил обрез. Самого – в розыск. Хотя, чувствую, далеко он уйти не мог.