– А как узнать, кто стоит перед тобой? – поинтересовалась Лада. – Обычный человек или иной?

– Ну, – замялся гид, – определить это довольно сложно. Их звериная сущность проявляется только во время катаклизмов. Во время войн и всяких революций. В остальное время иные так хорошо маскируются, что их не различишь.

– А в Киеве их много?

– Ну, – на секунду задумался гид, – если бы иные светились, как светлячки, то ночью в Киеве было бы светло, как днём. А если бы они вышли на Крещатик, то запрудили бы его от края до края, включая все три огромных площади – Европейскую, Бессарабскую и Майдан.

– А эти… рептилоиды… они могут находиться здесь? – испуганно спросила Лада.

– Можете не сомневаться, – усмехнулся гид, – они как раз стоят сейчас у вас за спиной, только вы их не видите… Шучу. Единственные, кто их может увидеть без гаджетов – это ясновидящие, колдуны, шаманы и ведьмы. Правда, для этого им приходится включать своё подсознание и напрягать внутреннее зрение.

Как только экскурсанты вслед за гидом покинули загороженный шлагбаумом северный вход на Лысую гору и спустились к речке Лыбедь, сюда с трёх сторон стали подходить новые действующие лица.

Справа из проезда под виадуком вышла небольшая группа молодых людей. Одеты они были разношёрстно: кто в джинсах и свитерах, кто в камуфляжных штанах и куртках. Обуты они были также, кто во что горазд: кто в берцах, кто в кроссовках. Бросалось в глаза лишь то, что все они были стрижены налысо.

В группе было семь человек, и выправкой своей они напоминали военизированный отряд. Правда, вместо оружия парни несли на плечах лопаты, мётлы, двуручные пилы и грабли. Замыкал колонну велосипедист на горном байке в чёрно-красном облегающем трико с защитным шлемом на голове.

Слева по узкому тротуару вдоль Сапёрно-Слободской улицы двигалась ещё одна парочка бритоголовых подростков – Алексей Попович по прозвищу Злой и Никита Дубравин по прозвищу Добрыня – старшеклассники из ближайшей гимназии, расположенной на Багриновой горе.

Сверху по улице Киквидзе, которая пересекала Сапёрно-Слободскую улицу по мостовому переходу и упиралась внизу прямо в Лысую гору, мчалась оранжевая мусороуборочная машина. Она первой подъехала к месту общего сбора, назначенного на тринадцать часов дня, и резко затормозила перед закрытым шлагбаумом.

Из кабины вылезли трое – два мусорщика в оранжевых комбинезонах и водитель в белой рубахе и в синем галифе. Все трое также были бритоголовыми, только у водителя с затылка картинно свисал по-козацки длинный чуб, заведённый за правое ухо.

Из-под строительного вагончика, расположенного неподалёку, выскочили три чёрных лохматых пса и с лаем бросились к ним.

– Цыть! – грозно прикрикнул на них водитель.

Собаки тут же заткнулись и виновато поплелись назад, обнаружив приближение с флангов дополнительных сил противника.

Мусорщики, вернее, чистильщики или санитары леса, как они сами себя называли, бросились поднимать шлагбаум, а водитель выступил навстречу подходившей колонне и подъезжавшему байкеру. Снисходительно окинув взглядом немногочисленный отряд, бригадир чистильщиков Святослав Кожемяка, поглаживая свои густые и широкие, как подкова, усы, обратился к спешившемуся велосипедисту:

– Привет, Илюша. Это все?

– Да.

– А где другие?

– Выбыли.

Подошедшая колонна выстроилась перед ними в ряд.

– Здравствуйте, хлопцы, – приветствовал их Кожемяка.

– Здравия желаем, бригадир, – бодро отрапортовал отряд.

– Помнится, совсем недавно вас было в два раза больше, – заметил Кожемяка.

– Я объехал всех, – стал оправдываться Илья, – но за это время лишь десять человек остались схе