Тогда аль-Хаджжадж обратился за помощью в Сирию, и когда Шабиб вернулся в Ирак, его встретила опытная, закаленная в боях сирийская армия из восьми тысяч человек. Ничуть не обескураженный, Шабиб напал на Куфу раньше, чем к ней успели подойти войска. Во время ночной атаки, перебравшись по какой-то дамбе через заградительный ров, он наголову разбил трехтысячный отряд куфийцев и убил их военачальника. Но аль-Хаджжадж уже ждал его в городе с подоспевшими сирийцами. Теперь он лично встал во главе войска, и яростные атаки хариджитов стали захлебываться одна за другой. Наконец, аль-Хаджжадж сам перешел в наступление; он оттеснил Шабиба от города и в то же время бросил отряд наемников на его лагерь. Хариджиты спешились и выстроились в каре, ощетинившись копьями, но, узнав о разгроме своего лагеря, обратились в бегство.

Шабиб отступил с небольшой кучкой сторонников и вновь ушел на север. Через пару месяцев он снова появился у границ Ирака, и начались новые сражения. Во время одного из них Шабиб, прикрывая с небольшим отрядом свое отступающее войско, упал с моста и утонул. Его конь оступился в темноте, и поскольку он ехал последним, хариджиты не сразу поняли, что произошло. Наутро сирийцы выловили тело Шабиба, отрубили ему голову и отправили ее аль-Хаджжаджу (697).

Покончив с Шабибом, аль-Хаджжадж расправился и с радикальными азракитами. Их погубили собственные распри, расколовшие армию и ставшие причиной ряда тяжелых поражений. Хариджиты рассеялись, но не исчезли; собираясь маленькими группами и уходя в пограничные районы, они при каждом удобном случае нападали на омейядские войска. То здесь, то там вспыхивали бунты и восстания, которые быстро и жестоко подавлялись, но всегда только на время.

Хариджиство пронизывало все арабское общество и служило плодородной почвой для любого восстания и бунта. Недовольство радикальных мусульман постоянно тлело в ожидании повода для вспышки. Особенно это было заметно на пограничных территориях халифата. Здесь собирались те, кто был недоволен властью или собственной судьбой: всевозможные наемники, искатели удачи, авантюристы, смельчаки, любители риска и наживы.

Как только аль-Хаджжадж навел порядок в Ираке, Абд аль Малик перебросил его дальше на восток, в пограничные провинции Систан и Хорасан. В Систане наместник быстро набрал мощную и боеспособную армию для вторжения в соседний Кабулистан (Афганистан) и поставил в ее главе Абдаррахмана ибн Мухамада ибн аль-Ашаса. Такое назначение многих удивило: не потому, что аль-Ашас не был достойным кандидатом, – наоборот, среди арабов он пользовался уважением и авторитетом, – а из-за личной неприязни к нему аль-Хаджжажда. Аль-Ашас был аристократ, потомок древнего и знатного рода, один из тех представителей арабской верхушки, которые презирали аль-Хаджжаджа и откровенно демонстрировали ему свое высокомерие и превосходство. В ответ аль-Хаджжадж испытывал к нему такую неприязнь, что, как говорили, не мог даже спокойно смотреть на его походку. Некоторые увидели в назначении аль-Ашаса скрытое коварство: говорили, что аль-Хаджадж нарочно поручил ему трудную и опасную миссию борьбы с афганскими горцами, надеясь, что он потерпит поражение. Другие предупреждали наместника, что если он даст аль-Ашасу такую сильную армию, тот обязательно против него взбунтуется. Аль-Хаджжадж на это будто бы ответил: «А я и хочу, чтобы он взбунтовался».

И аль-Ашас действительно взбунтовался. Впрочем, начало компании было вполне удачным: аль-Ашас медленно, но неумолимо углублялся в Кабулистан, ставя свои гарнизоны в крепостях и готовя базу для масштабного наступления. Но у аль-Хаджжаджа это вызвало раздражение: он считал, что аль-Ашас слишком нерешителен, и осыпал его гневными письмами, требуя немедленного разгрома врага. «Приступай к выполнению приказа о вторжении в их землю, разрушении их крепостей, убиении их воинов и пленении их детей!» Аль-Ашас пытался оправдаться и переубедить наместника, но в ответ тот пригрозил лишить его власти и передать армию в руки его брата.