– Да что тут может быть другое, – перевесившись через калитку своего забора, включилась в разговор тётя Дуся, – нервишки это называется. Вот купи у меня горилку – и сразу всё как рукой снимет. И спать будешь, как младенец.

– У тебя всегда один совет, – махнул ей рукой дед.

– Побежал, некогда мне, – заторопился Васька, прощаясь.

– Удачного дня, – пожелал Николашка.

– Спасибо.

– Вот она, любовь! – проговорила самогонщица, обращаясь к соседу. – Пять дней попил, горе залил, и как рукой сняло. А ты мне тут: «Луна, тудыть-растудыть, спать не даёт». Выпей – и всё пройдёт!

– Не надо, сейчас отвар крапивы сделаю и спать пойду.

– Ну-ну, рассмешил, нашёл себе сон-траву. Лекарь! Смотри, если что, зови! – не унималась тётя Дуся. Но Николашка уже скрылся у себя в огороде.

Сегодня у Васьки было хорошее настроение, и он насвистывал песенку. Заведующая Людмила, протянув накладные, смотрела с интересом в его лицо.

– Чего тебе? – смущаясь, замолчал шофёр.

– Порезался, гляжу.

– До свадьбы, как говорится, заживёт.

– Ну-ну, не успел развестись, уже о женитьбе поговаривает. Неужели нашёл кого?

– А если так? Завидно, что тебя обошли?

– Да тьфу на тебя, – плюнула в его сторону Людмила. – Больно мне такие хлюпики нужны!

– Ничего ты, Люда, в мужской красоте не понимаешь! Я грациозный, как балерун.

– Господи, слов-то каких нахватался. Вот поэтому Маринка и ушла от тебя к нормальному мужику, с мозгами. Вот он везде сумеет деньгу зашибить и заработать и левых, и правых.

– А мне деньги не нужны, не в них счастье, – вспоминая ночную гостью, ответил шофёр. – Ладно, я поехал.

– Ага, – глядя вслед отъезжающей хлебовозке, проговорила заведующая. – Деньги ему не нужны. А как за зарплатой вчера, так первый прибежал!

Наскоро поужинав жареной картошкой, мужчина уселся у окна и стал поджидать вчерашнюю незнакомку. На окно он поставил трёхлитровую банку и воткнул в неё полевые ромашки, создавая таким образом уют и красоту для лунянки. Взошла луна, и из тонкого лучика начала расти женщина. Он смотрел заворожённо на это чудо, не в силах оторвать взгляд. И вот вскоре уже перед ним оказалась женщина немного ниже его роста – ста пятидесяти сантиметров. И если бы только не её свечение и жёлтые глаза, то вполне могла бы сойти за землянку.

– Ну здравствуй, Василий, – приветствовала его лунная женщина.

– Привет, – ошалелым голосом проговорил он. – Как это у тебя здорово получилось – так быстро вырасти. А лететь-то до нас долго?

– Одно мгновенье. Только воздух тут у вас тяжёлый и земное притяжение мешает. А так ничего, жить можно.

Она присела, как и вчера, на кровать и не отрываясь, пристально, словно рассматривая картину, посмотрела на него. Вася тоже поглядел на себя её глазами и увидел выбритого мужчину тридцати пяти лет, худощавого телосложения, с голубыми глазами на бледном лице, шапкой давно не стриженных волос и обветренными губами. «Завтра пойду и подстригусь», – подумал про себя.

– Не нужно, – читая его мысли, ответила женщина. – Хочешь, я подстригу?

– У меня нет ножниц.

– Они не нужны, – гостья взяла пряди волос в свои тонкие бледные пальчики и ловко стала их перебирать. Лишнее само отсекалось и, падая, исчезало, словно звёздная пыль. Появилась лёгкость и ясность мысли, не свойственная ему ранее. Исчезла тяжесть от расставания с Мариной и боль, съедавшая его нутро. Через минуту Василий уже преображённый предстал перед лунной женщиной.

– Вот это да, – произнёс он, глядя на своё отражение в окне, – так быстро и без мусора на полу. А что ещё ты умеешь делать?

– А что нужно?

– Ну, стол, стул. Зеркало.

– Нет, этого я не могу.