Больше всего Итана привлёк большой… нет, ОГРОМНЫЙ горилл сделанный целиком из золота и с метровыми красными сапфирами вместо глаз. Он смотрел на Гориллу, а остальные помчались вниз, высунув из рюкзаков кирки и что-то крича о богатсве. И продолжая смотреть на статую, Итан смог соединить её облик с криками животных. В ужасе обернувшись, он увидел деревья, ветки которых были сверху до низу заполнены разгневанными мартышками. Все они скалили зубы, злостно кричали и били лапами по веткам. Это была не просто стая разгневанных мартышек – это была армия, взбешённых мартышек, собранных со всех джунглей

Спрыгнув с деревьев, они превратились в светло-коричневым цунами, что спустя секунды нахлынуло на пирамиду. Итан попятился назад, но зацепившись за брошенный рюкзак повалился вниз. Режущий уши крик десятков тысяч приматов смешался в один ужасный звук, заставивший его зажать уши. Он зажмурил глаза и раскрыл их, в надежде проснуться, но вместо этого увидел оскаленные, как у тигра зубы, вонзившиеся ему в глотку.

Проснулся Итан в холодном поту, с головной болью и сильным, как от адреналина, сердцебиением. Одеяло под ним стало липким, холодным и одновременно мокрым, напоминая слизь. Итан попытался скинуть его резким движением, но стоило ему согнуться, как он зацепился за крючок. «Струны Арфы» натянулись, и он с жуткой болью, чуть ли не крича рухнул на подушку. «Грипп? – вспоминал он возмущения брата и свой ответ. – Сильный Грипп, но я сильнее». Слеза скатилась с его лица, потом другая, а потом он заплакал. Эти мерзкие, делающие тебя слабей, слёзы лились друг за другом, а одеяло, такое же мерзкое и холодно, окутывало его в свои объятья. «Объятия смерти» – подумал Итан и удивился своей же мысли. Но он был чертовски прав, хоть и не понимал, что жизнь укоротилась ещё на несколько дней.

Прошла неделя. Очередной луизианский дожди начался день назад и длился до сих пор. Синоптики, высказывали недоумения, извиняясь за столь непредвиденную погоду («Когда ты плачешь и идёт дождь, знай, ты плачешь не один. Небеса скорбят вместе с тобой»).

Итан совсем ослаб. Он не мог вставать с постели, отказывался от мультфильмов, говоря, что от них начинает болеть голова, и больше не мог есть без помощи мамы или Рича (Отец весь день был на работе, а когда приходил, то ужинал, а после уходил спать). Но было ещё кое-что, кое-что более важное, то что беспокоило Риччи Тейлора, значительно больше, чем отец, не проявляющий заботы к больному сыну. Голос, тот самый что говорил с ним на кладбище. Рич услышал его в комнате Итана: «Ты придёшь ко мне Рич Тейлор…», – и не на шутку перепугался. Но сейчас, сидя возле окна и смотря на плавно стекающие капли, оставляющие после себя кривые хвосты на стекле, он услышал голос вновь и говорил тот как нельзя прямо:

«Ты придёшь ко мне Рич Тейлор, и я помогу тебя, – на секунду, Рич подумал, что сейчас последует жуткий смех, что он слышал на кладбище, но того не прозвучало. Голос продолжил. – Помогу с твоей бедой, ты только приди»

«Куда?» – спросил Рич, сконцентрировавшись на разговоре и, невероятно, услышал ответ.

«На кладбище, а там следуй за огоньками, они приведут тебя ко мне. И тогда я помогу тебе и тому, кому ты хочешь помочь».

На миг сердце Рича остановилось, а мозг потребовал больше кислорода. Слишком сильно возбудившись от услышанного, успевшего задурманить разум, он не услышал столь гнусный смех, сводящего с ума безумием и грубостью. Он переспрашивал себе, всё больше напоминая параноика, сказал ли голос, что поможет Итану или нет. Возбуждение, перемешивалось со страхом и, словно всплеск закиси азота, образовывало адреналин, щекочущий все слабые точки. Чувства эти, постепенно отключали мозг, но резервный источник, называемый подсознанием, сработал, когда мать, стоящая на кухне, спросила: