Перечитал ещё раз, и ничего не понял. Но понял одно, и понял ясно и точно: банкомат сам бы до такого не додумался. Но забивать себе голову непостижимыми загадками времени у меня не было. Тем более что деньги надо было поскорее уносить, и я, уж не знаю зачем, поклонился Банкомату, и, будто бы впав в какой-то минутный транс, из меня как-то сами собой вылетели странные строки:

Сказав это, я попятился от банкомата, вышел на улицу и побежал, что есть силы, домой.

На работе я с тех пор не объявлялся, и не звонил туда больше. И мне никто с работы не звонил. Имея свою кредитную карточку, мне, в общем-то, работать как-то не с руки. Думаю заняться международным туризмом: поездить по миру, посмотреть, что да как. Как люди живут, что делают вообще. Думаю, для начала съезжу в Индию, что-то меня последнее время туда неудержимо тянет.

Уже половина первого ночи. Дома все спят, и только Иволгин Максимка, двадцатипятилетний гражданин, лоботряс и бездельник, даже и не думает ложиться. Вчера было воскресение, и Максимка естественно злоупотребил в кругу друзей. Мучительное похмелье отпустило только сейчас, и, проспав полдня, он снова бодрствовал среди ночи.

– Позвонить, что ли, Верке? – думал он, – Да хотя уже спит, наверное, она-то…

Максимка осторожно пробрался на кухню и закурил сигарету. Он открыл окно, и, высунув голову, стал наблюдать за неподвижной полной Луной. Сегодня Луна была необычайно огромной и притягательной, и такой яркой, какой Максимка её, пожалуй, ни разу и не видел.

– Эй, товарищ! – услышал он, и, вздрогнув, обернулся.

К огромному изумлению, на кухне, кроме него, никого не было.

Он поспешно выглянул в окно, сообразив, что это мог быть голос какого-нибудь соседа, проживающего сверху или снизу, а может, даже и справа, не говоря о том, что вероятнее всего голос мог доноситься из окна слева. Но, внимательно осмотрев все предполагаемые направления, Максимка не обнаружил никого и ничего, что могло бы служить источником услышанной фразы.

– Товарищ, вы не туда смотрите, – снова услышал он.

Теперь Максимка не на шутку напугался, потому что отчётливо понял, что обращается к нему…. сама Луна.

Прекрасно понимая, что быть этого наяву не может, у него мгновенно созрело две всё объясняющие мысли. Первая – либо он спит, и вторая – либо он допился-таки до белой горячки, что ему неоднократно предрекала сердобольная матушка.

Максимка сосредоточенно прищурился, и, уставившись на Луну, попытался привести мысли в порядок.

– Фу, – произнёс он через какое-то время, немного успокоившись, – я уж думал, у меня крыша поехала.

– Может, и поехала, – задумчиво сказала Луна, придвинувшись немного ближе к окну, – я не сильно удивлюсь, если обнаружится, что это действительно так.

Максимку будто шарахнуло током: он яростно выпучил глаза, и колкие, тревожные мурашки пробежали по спине тысячами микроскопических насекомых.

– Слышь, чего говорю, товарищ… ты чего же это не спишь? – наигранно тревожно проговорила Луна.

– Кто, я? – хрипло ответил Максимка, и зачем-то покосился за спину.

– Именно ты, а кто ж ещё, я же с тобой разговариваю, – удивлённо качнулась Луна и присела на тёмное облако.

– М-мне не спится чего-то…

– Что ж… бывает, – улыбнулась она и, достав элегантным жестом сигаретку, прикурила от ближайшей звезды.

– Как тебя зовут? – спросила Луна, выпустив ровную белёсую струйку дыма, тут же растаявшую средь сияющих звёзд.

– Максимка, – ответил он, и тоже нервно затянулся дотлевшей до самого фильтра сигаретой. Противный вкус палёного фильтра обжёг горло, и Максимка лихорадочно закашлялся.