– А с деньгами ты, что будешь делать? – Костя кивком указал на груду денег.
– Дорогой мой Константин, – грустно улыбнулся Родион. – Замечательный мой кондуктор. Это не деньги. Это – жухлые листья опавшие с дерева надежды. Что я буду с ними делать? Хм… – Родик задумался. – А действительно? Что? – И он прищурившись посмотрел в окно плацкарты.
Глава пятая
В которой деньги как листья кружатся в хороводе ветра, напоминая о том, что скоро осень, а жить надо
Поезд мчался сквозь вечер все ближе и ближе подбираясь к большому городу на севере. Мчался, вращая под собой землю, которая для него была всего лишь гигантским шаром стянутым обручами железнодорожных веток. Родик смотрел как пролетают мимо холмы, деревья, лесочки, полустанки и заунывно звенящие во тьме железнодорожные переезды, возле которых в очередь выстроились глупые желтоглазые автомобили. А над всем этим плыла такая же желтая Луна, плыла ныряя в кроны деревьев или кокетливо прячась за крыши появляющихся из темноты домов.
Полыхая россыпью огней, из небытия расстояний, как кадр на снимке в ванночке с проявителем, проявлялся пригород Петербурга. Каким станет Питер на этот раз для Родиона Оболенского? Городом надежд или городом разочарований? Каким боком он к нему повернется? Родик не знал. Но в одном он был уверен твердо. Надо двигаться вперед. Снова искать, снова пытаться, снова ловить удачу за длинный пушистый хвост.
– Скоро прибываем? – спросил Родик проводника.
Пузырьков глянул на часы и подавшись вперед посмотрел в окно, как бы вспоминая местность по которой идет поезд.
– Угу, – сказал он. – Метелино проскочили. Пригород начинается. Через пол часа будем на Витебском вокзале… Дык с деньгами то чего? Жалко ведь, – с ноткой нытья в голосе проговорил он и расстроено посмотрел на груду спрессованных в пачки пятисотрублевок. Подумать только – такие деньжищи и ничего не стоят. А все из-за какого-то там мальчика. Кто он этот мальчик? Чей он этот мальчик? Родственника нам этот мальчик? На кой нам нужен это мальчик? Э-э-э-эх! – Пузырьков раздосадовано махнул рукой, привстал и привычным движением, по-хозяйски ловко, открыл окно.
Поток свежего ветра с очаровательным душком прокопченных шпал ворвался в плацкарту. Родион вдохнул этот ветер и зачаровано посмотрел на Костю Пузырькова как на волшебника, Великого Мерлина или, там, старика Хотабыча.
– Константин! – воскликнул Родик. – Да ты просто гений!
– Правда? – с надеждой спросил Пузырьков.
– Правда-правда! – Родик вскочил и, схватив со стола первую попавшуюся под руку пачку денег, сорвал с нее банковскую упаковку. – Идея грандиозная!!! Выбросить на ветер миллион долларов!
– На ветер!? Как на ветер!? – изумился Костя.
– Да-да! На ветер! Да за это… – у Родика перехватило дыхание от волнения. – За это можно пол жизни отдать! – и с этими словами он выбросил пачку купюр в открытое окно. Пачка рассыпалась на сотню пятисот рублевых купюр, которые как ночные мотыльки взмахнув крылышками, умчались в темноту по ходу поезда.
– Э… Э! Э!! Э!!! – Костя, с круглыми от ужаса глазами, потеряв дар речи потянулся к окну куда улетали деньги.
– Именно на ветер! – продолжал бесноваться Родик, хватая вторую пачку, срывая с нее упаковку и бросая в окно. – Миллион и на ветер! Вот так!!!
– Э-э-э-э-э!!! – Пузырьков никогда не чувствовал себя таким обделенным. Мимо его рта проносили восхитительный, подрумянившийся, с очаровательной хрустящей корочкой каравай стоимостью в один миллион долларов. – Может оставим хоть чуть-чуть? На память? А? – жалобно проскулил он глядя как деньги улетают в окно, прямо в отверстую пасть темноты. – Пожа-а-алуйста?