Кассир оторвал билет и занёс над ним свою печать.

– Фамилия, имя, отчество? – спросил он у моего снеговичка. Тот растерялся.

– У меня этого нет…

– Билеты именные, – сказал заяц. – У нас с этим строго. Говорите скорее, не задерживайте очередь!

Снеговичок беспомощно взглянул на меня. Надо было выручать друга!

– Чуковский Корней Иванович! – ляпнул я первое, что пришло в голову. Не удивительно, что я вспомнил любимого писателя, ведь назвать всё происходящее иначе, чем сказкой, было невозможно.

Лунный заяц посмотрел на меня подозрительно.

– Да-да! – подтвердил я. – Полный тёзка!

Заяц сморщил нос в недоверчивой ухмылке, но билет проштамповал. Платить за проезд не требовалось. И правда, какие на Луне деньги!

– Третий вагон-рефрижератор, 18-е место, – сообщил он. – А Вам куда? – обратился он ко мне.

– Я провожаю, – объяснил я. Заяц кивнул туманной головой.

– Следующий!

– Нам, пожалуйста, отдельное купе! Два купе! – попросил папаша-снеговик. – Снежко – Шаровичи. Альберт и Матильда с чадами…

Мы с собакой проводили Корнея Ивановича на посадочную платформу, к дощатой лодочной пристани. Мимо пристани проходила проложенная вокруг озера подтаявшая и подмороженная лыжня, блестящая в лунном свете. Снежные пассажиры столпились на пристани в ожидании поезда. От их тяжести несколько досок треснули и провалились. В образовавшейся дыре застрял морж, и пришлось вытаскивать его общими усилиями.

Лунный заяц, закончив выдавать билеты, в несколько прыжков оказался на платформе и, став на её край, поднял засветившуюся красным огнём колотушку. Вдали послышался гудок, и вскоре по лыжне, как по рельсам, выкатился из-за тёмных деревьев серебристый поезд. Движущий поезд локомотив по форме напоминал космическую ракету. В кабине сидел машинист, одетый в скафандр космонавта. К «ракете» были прицеплены несколько вагонов с ярко освещёнными окнами.

– Нумерация вагонов с головы поезда! Прошу пассажиров занять свои места! – зычно провозгласил заяц.

– Все по гав!-гонам! – рявкнула Жужу.

Снеговики, опасливо косясь на собаку, начали посадку. Мы с Корнеем обнялись на прощанье.

– Никогда не забуду твоей доброты! – с чувством произнёс мой снежный мужичок и прослезился. Мне тоже было жаль расставаться с новым другом, за эти несколько дней я успел к нему привыкнуть. Но ничего не поделаешь, ехать надо, наступающая весна не пощадит снеговиков!

Обнявшись также и с Жужу, Корней Иванович предъявил свой билет проводнице – вороне и, махнув на прощанье четырёхпалой рукой, исчез в тамбуре вагона. Вскоре он появился в светящемся окне своего купе, и, не дожидаясь, пока поезд тронется, по-хозяйски разложил на столике взятые в дорогу продукты и тут же принялся за холод-ную курицу.

Снежные фигуры расселись по вагонам, на перроне остались только лунный заяц и мы с собакой. Заяц посмотрел на Луну. Я тоже поднял голову. Пятна на лунном диске исчезли, вместо них был циферблат со стрелками.

– До отправления поезда две минуты! – объявил заяц. До чего же мощный у него голос! – Прошу провожающих покинуть вагоны!

Это он сказал на всякий случай. Провожающих, кроме нас с Жужу, на лунном вокзале не было. Заяц уже поднял колотушку и приготовился дать сигнал к отправлению, как вдруг откуда ни возьмись к платформе подкатила на сноуборде запыхавшаяся рыжая обезьяна в вязаном жилете и полосатом шарфе.

– Один плацкарт до Африки! Пожалуйста! – выпалила она, соскочив с доски.

– Остался только спальный вагон! – ответил заяц.

– Какой угодно, хоть багажный! – умоляюще воскликнула обезьяна.

– Назовите Ваше имя!

– Жозефина Пуатье! – отведя взгляд в сторону, представилась обезьяна. Явно соврала. Наверное, сбежала из цирка.