Судя по широте кругового обзора, обеденный зал ресторана «Бамбук» находился где-то на самой верхушке довольно высокой башни. Если смотреть в промежуток между валами, отсюда неплохо были видны заслоняющие горизонт горбы мрачного кряжа, угловатые, как обтянутые шкурой костяки изнуренных коров. По склонам горбов, которые были поближе, медленно сползали желтовато-белесые, грязно-зеленые и серые с бурыми гривами языки чего-то такого, что походило на перелившуюся через край котла очень густую и вязкую пену какого-то варева. Не сразу он догадался, что это струится по склонам лавина дымов… «Пожалуйста, – проговорил кто-то над ухом, – ваш заказ». Он отстранился и посмотрел на тумбу разговорчивого буфета. Лапки буфетного манипулятора быстро сервировали стол, произнесли: «Приятного аппетита!» – и не успел он моргнуть, как перед ним оказался прозрачный судок с небольшим количеством янтарной жидкости. «Странные порядки…» – подумал он, опуская ложку в судок.

Еда была вкусной, но ее было мало. Он набросал туда гренков, перемешал, и в кресло напротив села девушка с недовольным, как ему показалось, лицом. Русые волосы, модно свисающие над ушами двумя короткими пучками, золотистый свитер-паутинка, нахмуренные брови.

– Не помешаю? – спросила она.

– Нет.

– Приятного аппетита, – произнесла она не слишком-то дружелюбно.

– Благодарю.

Пока он ел суп, она, заказав «дежурный обед», сердито гремела предметами сервировки. «Бывалый десантник и юная экспансивная меркурианка», – подумал он и перестал обращать на это внимание.

– Вы не умеете есть, – вдруг сказала она. – Вы едите как автомат, бесстрастно, словно не замечаете разницы между стерляжьей ухой и гороховым концентратом.

Он посмотрел на нее. Она была довольно красива, но не настолько юна, как ему показалось вначале. От нее ощутимо исходили флюиды мрачного настроения.

– А вы не умеете себя вести за столом.

– Это вы мне?.. – спросила она с ироническим любопытством.

– Вот именно, – подтвердил он. – Я, догадываюсь, случайно занял ваше любимое кресло и, вероятно, съел заказанный вами суп, но, согласитесь, это не повод для такого мощного раздражения.

– Верно, – сказала она. – Не повод… Просто я сегодня не в своей тарелке. Извините. Бывает. – Синевато-серые ее глаза глядели серьезно и словно бы куда-то мимо него.

– Итак, мы оба не в своей тарелке, – проговорил он, разглядывая очередное блюдо, поданное манипулятором. На длинной стеклянной посудине лежало три листа салата, два розовых шарика и кубик розоватого студня, и все это было удручающе миниатюрным. – Давайте меняться, – предложил он.

– Нет, попробуйте. Это все из креветок и очень… питательно. – Тень усмешки прошла по ее губам. Глаза оставались серьезными. – Сегодня день моего рождения, я угощаю.

– А… Поздравляю. И сколько же?.. Впрочем, ладно.

– Последний раз двадцать.

– Двадцать девять? Я готов был подумать, что вам девятнадцать.

– Спасибо.

– Не за что, это не комплимент.

– Вы тоже сегодня не в духе? – спросила она.

– Нет, это мое обычное состояние. Я, видите ли, мало приспособлен для светских бесед.

– В таком случае будем есть молча… Закажите себе что-нибудь мясное.

Он заказал беф-монтре.

Ели молча. Смотреть на свою сотрапезницу он избегал. Но заметил, как она, стараясь проделать это украдкой, подала отрицательный знак головой и рукой кому-то за его спиной. Он понял, что испортил людям компанейский обед. А может, и совершил какую-нибудь еще большую глупость. Торопливо заканчивая десерт, сказал:

– Надо было сразу мне все объяснить, я мог уйти к другому столу, и прекратился бы этот цирк.