Дева покачала головой: «В Казначействе такого сундука нет». Она встала и потянулась, как сонный котенок, раскинув в стороны руки, словно сделанные из слоновой кости: «Оставь свои поиски и позволь мне освежить тебя».

Сейстан взглянул на нее, вспомнил о гаснущих солнечных лучах и обернулся – оставались непроверенными еще две комнаты, выходившие в коридор: «Прежде всего я обязан закончить поиски – таков мой вассальный долг перед лордом Глэем, которого пригвоздят к днищу аэродровней и отправят в последний полет на Запад, если я ему не помогу».

Дева капризно выпятила губы: «Ну и ступай, обыскивай пыльные склепы, даже не промочив горло. Ты ничего не найдешь – и, потому что ты такой упрямец, когда ты вернешься, меня здесь уже не будет».

«Значит, так тому и быть», – ответил Сейстан.

Он отвернулся и прошествовал обратно в коридор. В первой из двух оставшихся комнат было пусто, сухо и пыльно. Во второй, последней, в углу сидел человеческий скелет, едва заметный в тени, сгустившейся в сумерках – последние лучи солнц-близнецов уже почти померкли.

Здесь не было ни окованного бронзой сундука, ни пергамента. Значит, Глэю суждено было умереть; сердце Сейстана невольно сжалось.

Он вернулся на двор, где ему повстречалась дева, но она уже удалилась. Источник иссяк – на каменных ступенях остались только следы подсыхающей влаги. Сейстан позвал: «Дева, где ты? Вернись! Я выполнил долг…»

Ответа не было.

Сейстан пожал плечами и прошел через вестибюль на улицу, чтобы найти на ощупь обратный путь по вымершим темным улицам к порталу и своим аэродровням.

Добнор Даксат осознал, что к нему обращался высокий широкоплечий человек в расшитой узорами черной накидке. Окружающая обстановка казалась одновременно знакомой и странной; теперь Даксат осознал также, что высокий человек говорил снисходительным, высокомерным тоном: «Ты состязаешься с исключительно опасными соперниками. Меня удивляет твоя… как бы это выразиться… самонадеянность». Человек в черной накидке пристально разглядывал Даксата блестящими глазами.

Даксат посмотрел вниз и нахмурился, заметив свою одежду. На нем был длинный плащ из лиловато-черного вельвета, расширявшийся снизу. Пунцовые вельветовые панталоны, плотно облегавшие икры и бедра, были туго затянуты в поясе, а чуть выше щиколоток к панталонам были подвязаны зеленые матерчатые пуфы. Судя по всему, таков был подобающий ему костюм – он выглядел одновременно чужим и привычным; сходные ощущения вызывали резные золотые кастеты на пальцах обеих рук.

Высокий субъект в черной накидке продолжал говорить, глядя куда-то в пространство над головой Даксата – так, словно Даксат не существовал: «Чауктабу получал награды в качестве одного из лучших имажистов на протяжении многих лет. Бель-Вашаб стал победителем конкурса Корси всего лишь месяц тому назад. Тол Морабайт – общепризнанный мастер проекции воображения. Кроме того, сегодня выступят Гизель Ганг из Вест-Инда, не знающий равных в искусстве создания звездных фейерверков, и Пулакт Хавджорска, чемпион Островного царства. Существуют все основания сомневаться в том, что тебе – неопытному новичку, не располагающему фондом подготовленных образов – удастся не опозориться к стыду всех присутствующих».

Мозг Даксата все еще пытался справиться с первоначальным замешательством, в связи с чем явно презрительные высказывания широкоплечего субъекта не вызывали у него должного возмущения. Даксат спросил: «О чем вы говорите? Не совсем понимаю, какое именно положение я занимаю».

Человек в черной накидке вопросительно смерил его глазами: «Даже так? Только теперь ты признаёшься, что тебя беспокоит возможность провала? Уверяю тебя, ты не зря беспокоишься, – вздохнув, широкоплечий субъект развел руками. – Что ж – молодые люди всегда бросаются в омут сломя голову. Может быть, ты сформировал образы, которые сочтут в чем-то заслуживающими внимания. Так или иначе, публика вряд ли заметит твое выступление, будучи поглощена великолепными геометрическими композициями Чауктабы и звездными фейерверками Гизеля Ганга. По сути дела, с твоей стороны было бы разумно проецировать лишь небольшие, тусклые, ограниченные в своей посредственности образы… Рекомендую избегать напыщенных преувеличений и контрастных диссонансов – новички часто допускают такую ошибку… А теперь настало время твоего выступления в Имажиконе. Выходи на арену. Помни: серые, коричневые, сиреневые тона – возможно, кое-какие охряные и рыжие оттенки; увидев такие сочетания цветов, зрители поймут, что ты еще учишься, набираешься опыта и не пытаешься всерьез соревноваться с мастерами. Сюда, следуй за мной…»