В Терлатче он вел себя так же безупречно, как вы, а его выступление в Имажиконе оказалось достаточно успешным. Ваши блестящие композиции не уступили произведениям мастеров-имажистов, что само по себе, конечно, выдающееся достижение.

Пытки в подземелье ракков – самое тяжкое из предусмотренных вами испытаний. Вы знали, что можете бесконечно выдерживать боль; поэтому, с вашей точки зрения, все остальные кандидаты должны были обладать такой же способностью. К сожалению, новый Первоизбранник решительно уступает вам в этом отношении. Он – чувствительный человек, и сама идея намеренного причинения боли одним человеком другому для него тошнотворна. Следует отметить, что в последнем эпизоде ни один из соперников вас не превзошел, хотя двое сравнялись с вами…»

Первоизбранник проявил живой интерес: «Кто именно?»

Главный Старейшина указал на высокого мускулистого человека с лицом, словно высеченным из камня, стоявшего у алебастровой балюстрады и задумчиво глядевшего в солнечные дали, а также человека средних лет, сидевшего, подложив ноги под себя и уставившись в точку, находившуюся в воздухе прямо перед ним, с выражением невозмутимого спокойствия.

«Первый – упрямый и закаленный человек, – сказал Главный Старейшина. – Он не промолвил под пытками ни слова. Другой полностью отрешается от действительности, как только испытывает неприятные ощущения. Прочие кандидаты прошли испытание не столь успешно; в преобладающем большинстве случаев потребуются церебральная коррекция и психотерапия».

Собеседники обратили внимание на безмозглого идиота с блуждающими пустыми глазами, бродившего туда-сюда мимо кушеток и что-то тихо бормотавшего себе под нос.

«Испытания, однако, послужили источником ценной информации, – продолжал Главный Старейшина. – Нам многое удалось узнать. Согласно предусмотренным вами параметрам, вы получили наивысшую оценку. Согласно другим показателям, предложенным Старейшинами, вы не смогли занять первое место».

Напряженно, почти не открывая рот, Первоизбранник спросил: «И кто же он, награжденный вами образец альтруизма, доброты, симпатии и щедрости?»

Бродивший вокруг лунатик подошел ближе, упал на четвереньки, подполз, хныкая, к стене и прижался щекой к прохладному камню, бессмысленно глядя на Первоизбранника. Его челюсть отвисла, слюни сочились на подбородок, глаза разошлись и, судя по всему, двигались независимо один от другого.

Главный Старейшина сочувственно улыбнулся, протянул руку и погладил идиота по голове: «Вот он. Мы выбрали этого».

Бывший Галактический Первоизбранник сидел, поджав губы и не говоря ни слова; его глаза горели, как сполохи извержений далеких вулканов.

У его ног новый Первоизбранник, повелитель миллиардов солнц, нашел опавший лист, засунул его в рот и принялся жевать.

Реликт украдкой спускался со скалы – неуклюжее исхудалое существо с глазами замученной жертвы. Он двигался короткими перебежками, скрываясь за пропластками темного воздуха – едва поспевая за каждой проплывающей мимо тенью, время от времени он опускался на четвереньки и прижимался к земле. Достигнув последнего, самого низкого каменного уступа, он остановился и выглянул на равнину.

Вдали виднелись пологие холмы, сливавшиеся с небом, пятнистым и желтоватым, как мутное стекло с остатками скисшего молока. Перед холмами простиралась долина, черновато-зеленая и сморщенная – старый рваный бархат, пересеченный полосами охряного и ржавого оттенков. Высоко в небо била струя жидкого камня, ветвящаяся черным кораллом. Неподалеку целеустремленно эволюционировала группа серых объектов: сферы размягчались, превращаясь в пирамиды, затем в купола, в пучки белых шпилей, в протыкающие небо столбы и, наконец, словно последним усилием воли, в тессеракты.