И дверь за ними захлопнулась.

Мурашки защипали кожу под академической формой.

– Ну, кто следующий? – спросил тихо Анхель, словно на миг забылся. Поднял иссиня-черные глаза, радужки в которых будто стали крупнее. Оглядел оставшихся двух парней, даже не подумав взглянуть на меня. – Хельвиер, выходи.

К нему приблизился еще один парень, который прежде не подавал никаких признаков активности и вообще вел себя тише речной кикиморы, подкарауливающей жертву. Впрочем, он и впечатление создавал не сильно отличающееся от того, что могла бы произвести та кикимора. У него были короткие волосы, выбритые на висках и затылке, зато более длинные на лбу. Коричневые, с легким сиреневым оттенком, они падали ему на глаза, создавая лихой и немного разбойничий образ, что дополнялся цепью, протянувшейся от верхней части уха до нижней.

Анхель протянул руку, чтобы, как и прежде, взять ладонь парня, но Хельвиер покачал головой, ловко достав из сапога маленький крестообразный кинжал.

Душечка приподнял бровь, сложив руки на груди и мрачно наблюдая за происходящим. Хельвиер расположил кисть над огненным провалом, не моргнув глазом вспорол кожу на ладони, щедро сдобрив бездну огня своей кровью.

Пламя взметнулось вверх, став ярче и голоднее прежнего. Облизало пальцы и ладонь парня. По аудитории разнесся сильный запах жженой плоти.

Анхель не двигался с места, его лицо оставалось холодным и безэмоциональным, словно каменная маска. Но я видела, что он далеко не так безучастен, как хочет казаться. Черные глаза пылали яростью, а крылья носа едва заметно вздрагивали от скрытого бешенства.

Самоуверенный парень тем временем низко и четко произнес:

– Аргейниан Тьмунесущий, примешь ли ты меня в качестве проводника твоей воли?

Огонь все продолжал и продолжал облизывать его пальцы, сжирая все больше и больше крови. Рука адепта становилась черной от копоти, гари и подпаленной плоти. Хельвиер становился все бледнее, но руку не убирал. А бездна все не давала свой ответ, словно нарочно тянула время.

Что значит “словно”? И дураку понятно, что нарочно.

По лицу парня покатились крупные капли пота, но он все не убирал руку. В конце концов Анхель не выдержал и, сжав челюсти, с силой ударил парня по кисти, убрав ту от огня. И вот тогда раздался хриплый, трескучий ответ, смешанный со странным звуком, напоминающим чавканье:

– Хорошо, Хельвиер Рудус, очень хорошо. Конечно же, я разрешаю тебе быть проводником моей воли. Само собой…

Анхель скривился и дернул головой, чтобы Хельвиер шел на свое место. Лишь напоследок магистр негромко бросил:

– Твое зачисление на факультет под вопросом.

Парень широко распахнул глаза, но ничего не сказал, незаметно прижав раненую ладонь к животу. Сдвинул брови и отправился на свое место.

– Теодорус, – приказал Анхель, и Бледнушечка двинулся вперед, распахнув полные ужаса глаза. Все время, пока шел, он сжимал и разжимал пальцы, пощипывал сам себя и всячески оборачивался через плечо, словно кто-то должен был вот-вот окликнуть его и остановить, не дав добраться до страшного огненного провала.

Процедура повторилась, но, конечно, Теодорус не стал проявлять никакой инициативы, и в огонь упало лишь две капли его крови.

– Хаос… – проговорил парень, едва выдавливая из себя слова. – Буду ли я твоим магом?

Анхель, не сводящий взгляда с адепта, впервые вдруг кивнул, одобряя действия своего ученика.

Пламя жиденько взметнулось и опало, а из бездны прозвучал ответ:

– Теодорус Родевиль из семьи каменщика… – словно с насмешкой проговорила бездна. – Да. Ты будешь моим магом.

И все. Никаких больше шуток или намеков. Анхель снова кивнул Бледнушечке и головой указал ему его место.