Нужно только дождаться ответа Доминика.

И вот когда чего-то ждешь, время тянется невероятно медленно. Растягивая каждую минуту, трансформируя ее в часы, а то и дни. Но теперь у меня не было приказа, который успокаивал нервы. Успокаиваться приходилось самостоятельно. Поэтому звук шагов и стук в дверь показался мне спасением.

На пороге оказались доктор Сураза и Альваро.

— Добрый день, Венера, — поздоровалась Франческа. — Микаэль сказал, что тебе, возможно, понадобится моя помощь.

Кто бы мог подумать, что альфа такой болтун! Все уже в курсе, что я могу волноваться?

— Альваро вы прихватили за компанию?

— И ради перевода.

Да, я понимаю уже процентов восемьдесят из того, что говорят окружающие. Особенно когда они говорят медленно. Но вот собственное произношение страдает на все четыре лапки, плюс у меня попросту жуткий акцент. Поэтому я всех понимаю, а меня — не всегда.

Альваро сегодня молчалив и мрачен, хотя, может, он в последнее время такой, и я не замечала этого под эйфорией приказа. Но он не спешит вмешиваться в наш с доктором разговор.

— Венера, не нужно было отказываться от помощи Микаэля, — упрекает меня Франческа. — Мы тогда избежали кризиса, но сейчас главное не вернуться к нему. Ты в очень уязвимом положении.

— Я знаю, Франческа. Но я не собираюсь устраивать рыдания в стиле Сиенны. Я сильнее, чем кажется.

Доктор Сураза смотрит на меня с уважением.

— Ты гибкая, — говорит она. — Силу можно победить большей силой, а вот гибкость силой не одолеть.

Франческа кладет ладони на мой живот, прикрывает глаза и чувствует. Это сила волчиц-лекарей, которая окутывает меня мягким покрывалом. Она лучше современных сканеров.

— Все хорошо, — говорит она, отстраняясь, и я облегченно выдыхаю. Потому что вера верой, но слова Сиенны меня все-таки задели. Как задело то, что я позвала Рамона, а в ответ ничего не услышала. — Ты действительно в порядке, девочка? Все-таки такие новости для всех могут стать ударом.

— Я не верю в его смерть.

— Что? — переспрашивает доктор, а Альваро отлипает от подоконника, на который опирался все это время и поворачивается к нам. В его взгляде неверие и надежда: сейчас он очень похож на альфу.

— Она не верит, что Рамон умер, — повторяет он мои слова и пытливо смотрит на меня: — Не веришь?

— Нет, — качаю головой. Хочется рассказать им про истинную пару, но что-то останавливает меня в последний момент. Словно знаю, что не все это поймут. Если Франческа еще может, то для Альваро это вовсе странно, он человек. Поэтому говорю ту правду, которую проще принять: — Для начала мне нужны доказательства.

— Я тоже об этом говорил, — переходит Альваро на легорийский, в его глазах зажигается огонь, хотя он и не вервольф, но они горят непоколебимой верой. — Пока нет доказательств, я отказываюсь в это верить.

Эта поддержка такая милая. И нужная. Потому что мне надоело упоминание похорон.

— Теперь я вижу, что Микаэль зря меня сюда прислал, — перебивает нас Франческа. — Наша девочка чувствует себя прекрасно. Но Венера… — Она осекается, но потом все-таки продолжает: — Если ты все же получишь доказательства, какими бы они ни были, если почувствуешь, что тебе это нужно, обращайся сразу к Микаэлю. Или зови меня.

— Обязательно, — обещаю я, понимая, что пожилая волчица так заботится обо мне.

— Если честно, — говорит Франческа, прежде чем уйти, — я тоже очень надеюсь, что Рамон жив.

Альваро остается и переходит на вилемейский: мы договорились, что теперь общаемся только по-вилемейски, чтобы я могла практиковаться.

— Не стал говорить при Франческе, но мне кажется, что Волчий Союз играет в свои игры. Может, вообще схватили Рамона и где-то прячут. Но Альма приезжала сюда неспроста.