– Надеюсь, ты не будешь против, если я попрошу тебя помочь мне, понять, каким образом ты преодолела защиту, созданную мной. До сего момента я считал это невозможным.

– До этого дня я тоже считала невозможным грубить господину, – заметила я, сцепив руки в замок. – И, как понимаю, выбора у меня всё равно нет?

Рид расплылся в довольной улыбке, откидываясь на спинку кресла, он принял более вальяжную позу. Увидь кто нас со стороны, можно было бы подумать, что мы давние друзья, ведем непринужденную беседу. Господин и рабыня, какая нелепость.

– К сожалению, в этот раз его у тебя в самом деле нет. Если получилось у тебя, может получиться и у врагов.

Какие враги у савиранского захватчика в Васмиоре? Только сами васмиорцы. Если у кого-то из них получится каким-то образом подгадить Риду, я только рада буду. И как же ему об этом сказать?

Совсем недавно я рассуждала о том, что васмиорцам нужно объединиться, чтобы восстать, перестать подчиняться захватчикам, а теперь сама подчинюсь и буду помогать одному из них?

– Нет, – мои губы тронула искренняя улыбка, едва заметная, но по-настоящему радостная. До этого момента в Васмиоре не зафиксировано ни одного случая неповиновения, без магии наш народ слаб и беззащитен. Приятно, однако, быть первой.

– Ты мне отказываешь? – Рид красноречиво изогнул левую бровь и прищурил глаза. – Ты?

Экое удивление! И злость… Впервые за все время, что мы разговариваем, я услышала в голосе хозяина нотки настоящей, всепоглощающей злости. Именно в этот момент, продолжи я испытывать его терпение, и кто знает, чем бы это сулило. Я не решилась испытывать терпение Рида на прочность, опустила взгляд в пол и замолчала.

Помню, мама говорила, если сейчас ты не можешь повлиять на проблему, не можешь совладать с врагом, затаись, притворись слабой, позволь себе проиграть одну из битв. Она произносила эти слова, как заклинание всякий раз, когда я дралась с кем-то из детей или ссорилась с кем-то, мама прижимала меня к себе и шептала эти слова, заставляя их становиться волшебными.

Сейчас я вспомнила об этом и поняла совсем иначе. Наконец мне стало понятно, почему мама говорила об этом так часто, зачем вбивала в мою голову одно и то же раз за разом.

Я тяжело вздохнула, приседая в поклоне.

– Простите, хозяин, – только и смогла я вымолвить, прикусывая гордость за холку и заставляя ее замолчать, затаиться, как учила мама.

Рид поджал нижнюю губу и почесал подбородок, разглядывая меня так, будто увидел впервые. Злость куда-то резко улетучилась, сменившись любопытством. Рид внимательно разглядывал мое лицо, волосы, особое внимание уделил глазам и цвету кожи. Он смотрел долго, моментами тихо что-то ворчал себе под нос и тяжко вздыхал.

Я не знала своего отца, но от него мне достались темные волосы и слишком большие глаза, из-за чего я часто выгляжу удивленной или испуганной. Эти две черты моей внешности не особо вяжутся с мраморной кожей. Смешение двух народов очень хорошо видно невооруженным взглядом. Но об этом знают все, долгое время в замке мое рождение обсуждал каждый, кому не лень. Так с чего бы Риду так задумываться о моем происхождении? А ведь я вижу, как глубоко он погружен именно в эти самые мысли, разглядывая меня.

– Есть причина, по которой ты отказываешься мне помочь? – Он подпер подбородок рукой, перестав бесцеремонно глазеть на меня.

– Я этого не хочу, – почти по слогам, растягивая гласные буквы. – Но ведь желания «таких как я» не учитываются.

Хозяин усмехнулся, закатил глаза и… Протянув руку, накрыл мою ладонь своей. Немыслимо! Неужели он не брезгует прикосновением ко мне?! Или же хозяину настолько необходима моя помощь?