– Мы подождем тебя, Боб.

Когда я обернулся, то обнаружил, что все смотрят на меня. Мы подняли свернутый ковер и понесли – мы с Джо спереди, а Бегущая Лосиха и вождь сзади. Следом шли Гарольд и Мэри Белое Облако. Крыса возглавляла процессию. Она нацепила темные очки и взяла большое серебряное распятие с каминной полки.

По пути из дома до могилы никто не проронил ни слова. Слышалось лишь, как штанины наших джинсов скрипели друг о друга и трава шуршала под ногами. Папа оказался неожиданно легким. Нести его вчетвером было не труднее, чем нести сумку из магазина.

В саду Джо и Бегущая Лосиха положили барабан и бубен на траву и помогли опустить папу в могилу. Вождь встал у изголовья, а мы сгрудились вокруг. Он бросал в воздух сухую землю и что-то говорил на древнем языке, понятном духам предков, а потом запел индейскую песню, совсем как в старых фильмах про ковбоев. Крыса, которая знала все старые песни, стала подпевать ему, как настоящая скво. Бегущая Лосиха била в барабан, Малыш Джо тряс бубном, а Мэри Белое Облако начала плясать, делая шаги из стороны в сторону. Мы все повторяли за ней, кроме Гарольда, который мог лишь кое-как пританцовывать на своих костылях. Я повторял движения почти машинально и без особого рвения, Крыса же плясала самозабвенно, будто впала в транс. Когда песня кончилась, мы затихли. Вождь кивнул Крысе. Она сняла темные очки и встала над могилой.

– Дорогой Боженька, – заговорила она, – мы просим тебя позаботиться о нашем папе. Пусть его дух будет счастлив и отправится в свободное странствие по миру духов. Он был нам хорошим папой. Всегда заботился о нас, пел нам и готовил нам еду. – Крыса сделала паузу. – Его блинчики были самыми лучшими в Виннипеге, а может, даже и во всей Канаде, а гренки получались и вовсе всем на зависть. Омлет также был его фирменным блюдом. И хотя папа так и не научился делать моккочино, обычный кофе ему удавался превосходно… – Она помолчала. – Он мастерски делал барбекю, еще зубатку на гриле, которую он подавал с кукурузой и жареным картофелем. А также чудно готовил утку и жареную свинину с домашним яблочным пюре. Однажды он приготовил ее на Рождество, и я могу поклясться, что ничего вкуснее в жизни не ела. Папа всегда баловал нас на Рождество. Но большие праздничные обеды – не главное. Простая овсяная печенька с изюмом, только что из духовки, – и настроение улучшилось. Если мне было грустно, папа делал для меня какой-нибудь особенный бутерброд, и мне сразу становилось веселее. Хорошее настроение тоже было папиным фирменным блюдом.

Крыса продолжала в том же духе, пока поваренная книга папиной жизни не была прочитана до конца. Тогда она сказала «Аминь», а Гарольд похвалил:

– Молодец, Мари-Клэр.

Крыса светилась, весьма довольная собой.

– Скажешь что-нибудь, Боб?

Я покачал головой: я был не в состоянии говорить. Крыса бросила в могилу пурпурный цветок эхинацеи, и мы стали засыпать яму землей. Стоял солнечный летний день, а мы хоронили папу, и это не укладывалось в голове. Еще утром он готовил для нас завтрак, а теперь лежит в могиле. Я бросал землю лопатой, ничего не видя от застилающих глаза слез. Я не мог поверить, что больше никогда его не увижу. Но вот над могилой уже вырос холмик, Крыса воткнула в него распятие, и мы пошли прочь. Вот и все. Так быстро и просто…

– Дай мне руку, Бобби, – сказала Мэри Белое Облако.

Я взял ее под руку и повел назад в дом.

– Всем нам однажды придется покинуть этот мир. Я знаю, тебе грустно, Бобби, но ты снова встретишься с отцом, когда придет твой черед.

– Мне грустно не только потому, что папа умер. Я волнуюсь о том, что будет с нами, Мэри. Крыса говорит, нас могут отдать в приют. А ей нельзя в приют, она сумасшедшая! А из нее станут пытаться сделать нормальную.