С. Лукьяненко «Кваzи»

Наконец, ровно через неделю Полина подошла к Лене после пар и спросила:

– Лунь, ты же помнишь о приглашении?

– Что? – Лена сделала вид, что не поняла.

– Илья, мой дядя, звал нас к себе. По идее, сегодня.

– Да?! – Лена так искреннее удивилась, что и сама бы себе поверила.

Она ждала этого дня так, как не ждет никто и ничего.

– Так что, пойдем?

Стараясь не терять самообладания, Лунь вежливо согласилась. Казалось, она вот-вот лопнет от предвкушения. В груди у нее плясал сгусток неукротимой энергии, норовящий превратиться в крик или прыжки по лестнице.

На этот раз Лена позаботилась о том, чтобы выглядеть лучше, чем в прошлый визит, после пробежки под дождем. Девушка подготовилась морально (что самое главное) и физически – привела волосы, ногти и брови в идеальное состояние, выгладила свою самую красивую белоснежную водолазку и темно-синие облегающие джинсы, а сверху накинула короткую ярко-синюю курточку. Это были лучшие вещи ее гардероба, пусть и очень старые, но на ее фигуре они сидели как влитые.

Она не стала краситься, лишь тронула помадой губы, отчего они стали ягодными, сочными. Что-то подсказывало ей, Илья Алексеевич не любит яркого макияжа. Она и сама не любила этого. Глядя в зеркало, Лунь впервые за долгое время нравилась себе, но внешний вид был ни при чем. Ее глаза мерцали, отражая лишь малую толику того, что расцветало внутри нее.

По пути к дому Ильи Алексеевича Лена вела себя даже более естественно, чем обычно, но ей все равно казалось, что Поля ее подозревает. «Иногда она так смотрит, что… будто бы заранее обвиняет меня, – кусала губы Лунь. – Нужно было одеться, как обычно. Наверное, она обо всем догадалась. Думает, будто я хочу соблазнить ее дядю. Боже, как стыдно…»

Лена шла и тихо ненавидела себя. Ненавидела эту белую водолазку, синие джинсы, которые теперь слишком плотно, как ей казалось, обтягивали стройные ноги, ненавидела гладкие прямые волосы, восхитительно блестящие рыжим, золотым и медным под солнечными лучами. «Зачем мне все это, если лучшая подруга думает обо мне плохо?» – спрашивала себя Лунь и мечтала в те моменты стать самой последней дурнушкой, лишь бы Полина не заподозрила ничего плохого. Она просто хотела выглядеть уверенно, но теперь в этом виде ощущала себя, будто в самом развратном костюме на глазах у сотни человек. Лунь даже не замечала того, как изумительно выглядела на самом деле: мужчины выворачивали шеи ей вслед.

Показались черные кованые ворота. В груди отчаянно забилась птица тревоги. Лена взяла себя в руки. «Сейчас я увижу его, увижу его. Я не должна быть печальна. Улыбнись, Лунь. Ты увидишь ЕГО. Спустя неделю мучений. Не бойся. Кому понравится, если ты будешь грустной? Ты ведь идешь сюда не ради того, чтобы вызвать у него жалость? Ты ведь ненавидишь жалость. Он должен восхищаться тобой!»

Девушки вошли во двор и почти сразу заметили Илью Алексеевича в окне дома.

– Смотри-ка, – засмеялась Полина. – Выглядывает нас!

Лена прокашлялась. Спазм сжал ей горло, она старалась улыбаться. Неделю она питала мужской образ исключительно своим воображением. Теперь он был перед ней наяву. И ни одна фантазия не могла сравниться с действительностью.

Полина помахала дяде рукой, тот махнул в ответ и скрылся. Пару мгновений спустя входная дверь распахнулась. На пороге в просторных черных брюках и черной же водолазке показался Вилин. Одежда замечательно подчеркивала его рослую фигуру, прямую осанку и узкие бедра. Лена залюбовалась, забыв поздороваться.

– Приветствую, – задорно произнес мужчина, скрестив руки на груди.

– Добрый день, – слабо кивнула Лена.