“Кстати, а почему в нашей комнате такое столпотворение?” — подумала я. Помимо Трины и Троя здесь находились госпожа Карам, остальные деканы, ректор, соседка, любительница полочек, уже знакомая старшекурсница с крашеными волосами и даже Сильваниус. Последний стоял на пороге, глядя поверх голов. Остальные тоже глядели. На меня. В едином порыве. “Феи, куча фей!” — мелькнула предательская мысль, и мне стало немного дурно. — Хотя, может, и не все, — утешила я себя. — Не факт, что у Сильваниуса есть фейский дар”. В наличии дара у остальных я не сомневалась — вон как смотрят. Не поступи я в фейскую академию, поседела бы с перепугу. А так я всего лишь взяла себя в руки и произнесла: “Добрый день”.

Первой пришла в себя Трина, бросилась меня обнимать. За ней — Трой, а там и остальные потянулись.

— Лула, с вами все в порядке? — спросила ректор.

— Со мной — да, а вот с кроватью кажется не очень, — ответила я, оглядывая обломки, на которых сидела.

— Кровать — не беда, главное — ты жива, — произнесла госпожа Карам. — Мы несколько часов пытались тебя найти. Где ты была?

— Там, — ответила я, указывая на потолок. Все дружно посмотрели вверх, и я тоже. Потолок оказался девственно чист. — Двери исчезают, — я пожала плечами. — Если бы не лошадка, не видать бы мне родного дома.

В комнате воцарилась тишина. Старшекурсница и соседка уставились на меня как на дуру, Сильваниус — также. Ректор и деканы переглянулись. И только двойняшки смотрели с пониманием.

— Так, — произнесла госпожа Зубиус, — думаю, нам стоит продолжить разговор в более приватной обстановке.

Декан факультета защиты выпроводила соседку со старшекурсницей за дверь. Сильваниуса тоже попросили на выход, но он уперся, заявив, что должен быть в курсе происходящего, и его нехотя оставили.

— Итак, — произнесла ректор, обращаясь ко мне, — рассказывайте.

И я рассказала обо всем, что со мной стряслось.

Слушали меня молча, внимательно и даже несколько напряженно. А когда я упомянула о надписи на могильной плите, ректор и деканы снова переглянулись. У меня появилась уверенность, что, если бы они собственными глазами не видели, как я свалилась с потолка, то ни за чтобы мне не поверили. Да я бы и сама не поверила, уж больно странно звучала история даже для меня самой.

— А можно взглянуть на этот ваш перстенек, — подал голос Сильваниус.

— Да, конечно, — я протянула руку… и замерла — перстня на пальце не было. Я сунула руку в карман, чтобы достать листок, но и там ничего не оказалось. Чувствуя себя последней обманщицей, я выдохнула: — Исчезло.

Сильваниус усмехнулся.

— Да вы фантазерка, адептка Миляна, — произнес он. — Столько насочинять…

И поднялся, чтобы уйти.

Я была готова разрыдаться от обиды — лгуньей меня еще никто не называл.

— Это вполне объяснимо, — вступилась за меня госпожа Карам. — Из мира дферов нельзя ничего вынести, это особенность защиты. Удивительно, как вообще вы умудрились туда попасть. И еще более удивительно, как умудрились вернуться. И эта лошадь… вы уверены, что это именно лошадь, а не конь?

— Абсолютно, — ответила я. Пока она паслась на лугу, я успела отлично ее рассмотреть.

— Может, вы все-таки ошиблись? — не отступала госпожа Карам.

— Я же в деревне выросла, как я могу ошибиться?

Деканы и ректор вновь обменялись взглядами. Сильваниус посмотрел на них озадаченно.

— Какая разница, конь это или лошадь? — спросил он недовольно.

— Большая, — ответила госпожа Зубиус. — У стража был конь, а это значит, что животное, которое встретила Лула, принадлежит кому-то другому.

— Кому? — спросил Трой, за все время разговора впервые подав голос.