От станции метро Коломенская до родительского дома было всего метров четыреста, дорога до него обычно не занимала больше полутора минут, но… Насте все вокруг казалось абсолютно незнакомым. Магазинчик, что стоял на пятачке, куда-то испарился, на его месте красовалась довольно безвкусная клумба с горбатыми лавочками. Остановка трамваев тоже исчезла. Как и рельсы.

Настя беспомощно огляделась, это было похоже на ужасный сон, где все смутно знакомое при внимательном рассмотрении оказывалось другим. Отчаянье уже тянуло ледяные руки к горлу, когда девушка наконец заметила розового слона у входа в лавочку с индийскими специями. Он уцелел, невзирая на десятки разных программ по благоустройству города. И в сдавленные испугом легкие девушки хлынул воздух, щедро сдобренный выхлопными газами.

Ноги едва поспевали за сердцем, которое летело вперед, позабыв про страхи. Настя почти не касалась земли, бежала до самого дома, он, к счастью, стоял там же, где и был построен. Четыре года назад эта двенадцатиэтажка всей семье казалась небоскребом, а сейчас она потерялась на фоне более молодых и рослых братьев, все ее несовершенства были налицо, она постарела.

Четыре окна от левого угла на 11-м этаже, так были похожи на все остальные. Настя присела на детские качели во дворе, и смотрела. Что ждет ее там? Надежда на радостную встречу, с которой девушка вылетела из Мельбурна, растаяла без следа. Вместо нее вырос страх. Это не был обычный страх, когда знаешь, чего бояться, а так, некая ледяная жуть, которая сковывает ум и сердце ледяными объятиями.

Хотя солнышко еще было довольно высоко, людские потоки устремились по домам, приближался вечер. В подъезд то и дело кто-то заходил, и сердце замирало, а вдруг она сейчас увидит маму или папу, хотя папа никогда так рано не возвращался с работы.

– Мама, – услышала Настя за спиной капризный девчачий голос, – я хочу покататься на качелях!

– Вероничка, покатайся пока на карусели. Видишь, тетя тоже хочет кататься.

Настя спрыгнула с сиденья, ее еще никто не называл тетей. Это был тот божественный пинок, который должен был придать ускорение ее инертному телу. Пора было что-то предпринять. Настя решительно направилась к подъезду, колесики чемодана отстукивали: домой-домой, но по пути ее решимость стала испаряться и ноги стали путаться одна за другую, а вдруг ей не откроют?

Девушка в нерешительности застыла у домофона, что лучше сказать: «а вот и я» или «привет, это Настя»? Но тут вмешалась судьба в лице мужчины, вышедшего из подъезда, он галантно придержал дверь, решив проблему выбора.

108 – номер квартиры безусловно был родительский, но новая металлическая дверь была другая, словно была выбрана беженцем из Нагорного Карабаха, вся в узорах и вензелях. Насте надоело сомневаться, и она решительно нажала на кнопку видеозвонка.

– Вам кого? – прозвучал незнакомый женский голос.

– Мне Корниловых… – голос девушки дрожал от близких слез, – Анну Викторовну, Петра Алексеевича или Дашу.

– Я таких не знаю, – разговор был окончен.

Страшный сон детства стал явью. Настю душили вопросы без ответов, поэтому она снова нажала на кнопку звонка.

– Я вызову полицию… – угрожающе прозвучало из динамика.

– Простите, мне надо узнать… – попыталась прокричать девушка в отключенный динамик, это был глас вопиющего в пустыне.

Первым и, возможно, правильным порывом было дождаться наряда полиции, но, чувствуя, что за ней наблюдают через объектив камеры, у Насти появилось неистребимое желание бежать. Куда и зачем, это сейчас неважно, главное, подальше отсюда, от этого гиблого места. Она опомнилась лишь внизу у подъезда, теперь можно было и перевести дух, обмозговать создавшееся положение.