Еще более отдаленно связана биология с воинственностью человеческих обществ и даже с личной храбростью. Личная храбрость очень в большой мере определяется воспитанием. Юноша даяк джунглей Борнео не мог рассчитывать на женитьбу, если он не принесет в деревню человеческой головы. Ему ничего не оставалось, как эту голову добыть. О воспитании индейцев прерий мы знаем из популярных книжек и фильмов. Отмечу, что испытания будущих воинов были не всем по плечу. В большинстве североамериканских племен описаны мужчины, отказавшиеся от пути воина и мужской роли. Они одевались, как женщины, выполняли женскую работу и нередко сексуально обслуживали неженатых мужчин.[63] Число таких людей было всегда незначительно, большинство юношей проходили испытания и становились воинами. В воинственных культурах проявление трусости – хуже смерти, это – конец достойной жизни, но среди храбрых воинов всегда встречались более храбрые и менее храбрые. Тут воспитание уступало место генам.

Поучительны изменения в воинственности и храбрости у отдельных народов. Стали мирными пастухами потомки грозных кочевников. В XIX веке Пржевальский писал о миролюбии и даже трусости монгол по сравнению с соседними горцами Тибета.[64] Спокойные скандинавы мало похожи на воинственных викингов. Существуют обратные процессы: в середине XIX века одними из самых трусливых жителей Российской империи считались жители еврейских местечек. Через 100 лет их потомки при численно неравных условиях выиграли войну и создали государство Израиль. Несомненное снижение бойцовских качеств наблюдается у современных русских. Причин более чем достаточно, но вопрос этот – жизненно важный для будущего России и стоит оглянуться и посмотреть, с чем русские вступали в ХХ век.

К концу XIX века отношение русских к службе в армии и личному участию в военных действиях уже не соответствовало сословному делению общества, хотя казачество и, в меньшей степени, дворянство и крестьянство еще сохраняли представления своих сословий о долге в случае войны. В военном отношении наиболее важны были дворяне, составлявшие костяк офицерства, и крестьяне, из которых набиралась большая часть солдат. Дворяне России начала XX века были внуками чрезвычайно воинственных дедов. Сошлюсь на Алданова, писателя, выделяющегося среди авторов исторической прозы щепетильностью к достоверности фактов.

Алданов многократно отмечает страсть к войне дворянской молодежи Европы XVIII – начала XIX века.[65] Цитирую: «Нынешние войны кровопролитнее прежних только в абсолютных цифрах; процентное же соотношение потерь к общей численности армий, напротив, тогда было много выше, чем в настоящее время. Под Измаилом, например, погибла в один день треть русской армии и вся турецкая. ….можно показать десятками свидетельств, что молодежь XVIII столетия только о том и думала: где бы повоевать?».

В очерке о градоначальнике Одессы дюке (герцоге) де Ришелье автор описывает обед молодого герцога с сыном князя де Линя в княжеском дворце в Вене. Во время обеда к князю-отцу прибыл курьер, офицер из армии Потемкина. Разговорившись с молодежью, офицер сообщил, что русская армия готовится к штурму Измаила и дело обещает быть жарким: крепость почти неприступная, а паша – человек очень храбрый.

«Мы только переглянулись, – рассказывает сам Ришелье, – и тут же приняли решение. Оно, разумеется, заключалось в том, чтобы принять во что бы то ни стало участие в штурме Измаила». Главное было не опоздать. Путь из Вены до Бендер, ставки Потемкина, молодые люди проделали за девять дней – скорость, сравнимая с гонкой Д'Артаньяна за подвесками королевы в Лондон.