Ноги сами понесли меня поближе к дому. Я решила обойти вокруг и заодно найти Тимку, пока он не натворил что-нибудь. Не успев сделать и десяти шагов, я наткнулась на взъерошенного брата. Вернее, он сам налетел на меня с какой-то переполнявшей его информацией. Всем своим видом он сигнализировал, что новость исключительной важности и наивысшей секретности. Но, не смотря на угрозу взорваться от нетерпения, Тим потащил меня подальше от дома, где, укрывшись за кустами малины, наконец-то, выпалил:
– Я знаю, что случилось с тетей! Она сказала маме, что…
– Ты подслушивал?
– Нет, я гулял за домом и случайно услышал, окно было открыто и они громко говорили.
– Все равно, это нехорошо подслушивать! Надо было тут же отойти.
– Да подожди ты, Кирка, не перебивай! Там такое! – и Тим театрально-трагическим жестом схватился обеими руками за голову.
Я решила дать брату высказаться и набралась терпения. Вдруг, ему и правда удалось что-то узнать. В последнее время мы живем в окружении сплошных загадок и тайн. То папа уехал в какую-то слишком уж длительную командировку, из которой не звонит и не присылает е-мейлов, а нам запрещено даже расспрашивать, где он. То мы, вдруг, сорвались в один миг и сбежали из нашего города, словно за нами гонятся. Мама ничего не рассказывает. Думай, что хочешь. А неизвестность – хуже всего.
– Ладно, что ты там узнал? Только не части, говори спокойнее!
– Так вот… Оказывается, много лет назад Кощей похитил нашу маму и хотел на ней жениться, а тетя Василиса…
– Что за сказки ты мне рассказываешь? Какой еще Кощей?
– Ничего я не выдумываю, что слышал, то и говорю. Не перебивай! – брат обиженно насупился, но тут же забыл про обиду и зачастил, как пулемет: Тетя Василиса сделала все возможное, чтобы освободить нашу маму, но за это Кощей наложил на нее заклинание. Она постепенно теряет силы и в конце концов совсем окаменеет. Ничто не может остановить или отменить это страшное проклятие.
– А что сказала мама?
– Она даже повысила голос и сказала, что не будет сидеть, сложа руки, и смотреть, как гибнет ее сестра, не оставит этого так, вот только спрячет нас в место понадежней и все исправит.
Если уж мама повысила голос, ситуация и правда исключительная. Обычно она, невзирая ни на какие обстоятельства, сохраняет полное спокойствие и одним своим видом может утихомирить скандалящую толпу. Она учила нас азам поведения: «Настоящий аристократ должен быть сдержанным, обладать чувством собственного достоинства, но при этом корректно обращаться с окружающими независимо от их положения в обществе».
Сдержанность исключала любые всплески вроде истерик, капризов, кислых мин по утрам. У тебя плохое настроение, не хочется вставать и идти в школу? А зачем омрачать утро самым близким? Они виноваты? Нет! Борись со своими слабостями и улыбайся, хоть через силу заставь себя, а там, глядишь, и хандра пройдет, если не давать ей волю.
В одном современном детективе автор дал определение такому воспитанию:
«Аристократизм – это выработанная веками система выживать в любых условиях и при этом все время оказываться наверху. Аристократическое воспитание существует не для того, чтобы научить мальчиков шаркать ножкой, а девочек делать книксен. Нас с малолетства, словно охотничьих собак, натаскивают, как себя вести в любой ситуации. Это дополнительная защита, универсальное оружие.»
Вот и родители всегда ставили нас на место, не поощряя слез и жалоб. Сердобольные тетушки во дворе считали нашу маму чуть ли не бессердечным извергом, когда она не кидалась к упавшему Тимке, ревущему, как все малыши его возраста, начинающие ходить и набивающие себе шишки. А уж сколько охов вызывала наша чересчур легкая одежда! Не буду врать, босыми по снегу мы не бегали, но и кутать нас в сто одежек мама не старалась. Впрочем, что-то я увлеклась.