А вот игра в «псоглавца» почти ничем не отличалась от известных всем салочек или догонялок. Разве что ведущий «загрызал» пойманного товарища или же «сдавал его на эксперименты».

Нравились нам и подвижные игры – «резиночки», «классики», «кандалы», когда участники брались за руки, словно скованные одной цепью. Играющий должен был прорвать ее. А еще в Верене активно играли в прятки, почему-то называвшиеся «Московские». Они немного отличались от обычных. Играющие становились в круг, водящему завязывали глаза. Потом кто-то легонько дотрагивался до него. Кто именно – водящий должен был угадать. Смог – тот сам становился в круг. Не угадал – начиналась обычная игра в прятки.

Эля не слишком любила подвижные занятия из-за своей неуклюжести. А я играла с удовольствием, потому что всегда была ловкой и гибкой. Однажды я демонстративно села на шпагат перед ней. И шутя спросила: «Как думаешь, почему я нравлюсь мальчикам? Вот поэтому».

Но Эля не согласилась: «Нет, дело в твоих волшебных волосах. Самых длинных на свете. Если ты захочешь, то покоришь даже злобного поутри». Сама она тогда не стремилась к спортивным достижениям, потому что посещала музыкальную школу, готовясь стать профессиональным музыкантом. Девочка с флейтой, живущая у леса… У меня сжимается сердце при мысли о том, через что тебе придется пройти, прежде чем найдешь свой Шаолинь.

И все же, живя в постоянном страхе в нашем странноватом городе, мы оставались обычными детьми. Пусть и рано повзрослевшими.

Став постарше, мы с Элькой почти приобрели равнодушие взрослых. Перестали верить в нечистую силу и в праздник Самайн. И даже в чудеса. Как покажет время – зря.

Но тогда нам уж точно было не до фантастических существ. Ведь мы увлеклись творчеством Натальи Орейро. Как раз в то время по телевидению шел сериал «Дикий ангел». Мы смотрели его каждый день, искренне переживая за героев. Любили и ее песни, переписывали тексты друг у друга в специальную тетрадь, украшенную наклейками. Учили их и распевали, безбожно коверкая испанский. Но Эля даже со своим жутким акцентом пела удивительно. Как я уже говорила, она была музыкальным ребенком. Но, к сожалению, после того, как у подруги открылся талант раздвигать светлые зоны, это уже никого не волновало.

Впрочем, о светлых зонах и церквях с серебряными куполами расскажу чуть позже.

Наша дружба крепла с каждым днем. И я всегда уезжала в деревню с громким плачем, потому что не хотела расставаться со своей Элюшкой. Но уже через несколько километров слезы высыхали. Я весело проводила время с деревенскими ребятишками, а вернувшись, с радостью обнимала лучшую подружку.

Я так хочу вспомнить, с чего все началось. Почему мы с Элей стали тем, кем стали? Людьми, которые смогли изменить мир. А главное, найти свой Шаолинь.

Возможно, все началось тогда, в моем деревенском детстве?

В селах, подобных нашим Красным Холмам, было немало заброшенных домов. Одну улицу мы прозвали «Мертвой», потому что там никто не жил. Покосившиеся избушки, заброшенные огороды, двор, заросший крапивой… В одном из таких жилищ мы устроили свой штаб. С этого, все, наверное, и началось… А впрочем, буду рассказывать по порядку.

Стены Дома с большой буквы, как мы его называли, украшали модных плакаты групп и портреты жильцов. Особенно мне нравилось смотреть на молодого парня в солдатской шинели. Сохранилась и железная кровать, на которой могли уместиться шестеро шаловливых ребятишек. А на печке, уже достигнув пятнадцати лет, мы играли в карты на поцелуи. Проиграть хотели все!

В этом Доме мы обменивались игрушками из Киндер Сюрпризов, делились друг с другом жвачкой Love is… и рассказывали секреты, кто в кого влюблен. Любовь, свадьба и секс волновали детские умы уже с девятилетнего возраста. Но дело не в испорченности. Просто мы старались хоть ненадолго забыть о вечном страхе. О страхе перед потусторонним. Ведь пока еще не обрели равнодушие взрослых, озабоченных работой, браком, ипотекой и прочими проблемами.